— Милая, но мы уже все попробовали. Доктор Хэйворт сказал, что тебе не очень подходит этот новый метод оплодотворения из пробирки. И даже если бы подходил, я не хочу, чтобы они ставили над тобой эксперименты. Родная моя, посмотри только, до чего ты дошла из-за всего этого. Так из нас не выйдет ничего хорошего. Ты ведь хочешь семью?

Она кивает, впиваясь ногтями в ладони, чтобы сдержать слезы.

— Так что ты можешь либо убивать себя, пытаясь забеременеть при крайне низких шансах на успех, либо мы можем начать процесс усыновления, и в этом случае уже в следующем году ты будешь качать на руках ребеночка.

Она снова кивает, закусив нижнюю губу.

— Но буду ли я принимать его как собственного ребенка?

— Послушай, семьи бывают разные. И не кровь объединяет людей. Неужели ты хочешь, чтобы у нашего ребенка был мой большой нос или чтобы он был левшой?

Крис улыбается, как делает всегда, когда хочет добиться своего. Но на сей раз Сомер не желает ему подыгрывать.

— Из тебя получится изумительная мама, Сомер. Просто позволь этому произойти.

Крис придвигается к жене поближе, пытаясь заглянуть ей в глаза, как будто рассчитывая найти в них ответ.

— Что скажешь?

Что я скажу? Она больше ничего не знает.

— Я об этом подумаю, ладно? Слишком уж много всего и сразу приходится осмыслить, — говорит Сомер, взмахнув рукой в сторону коричневого конверта. — А сейчас я пойду на пробежку, проветрю немного мозги. Хорошо?

Она встает, не дожидаясь ответа.

* * *

Сомер сбегает по ступенькам дома в сторону парка Золотые Ворота. Она не настроена на пробежку, но ей просто необходимо убраться из дома. Крис говорит об усыновлении уже несколько месяцев, а она все отбрыкивается. Сомер знает, что должна решиться, но ей тяжело отказаться от идеи завести собственного ребенка: вынашивать, рожать, нянчить, узнавать в нем свои черты. Как я могу взять и наплевать на все это? Крису проще. Это не он потерпел неудачу.

Запыхавшись, она подбегает к фонтану и понимает, что пробежала уже три мили. Обычно она пробегает две мили по кругу вдоль аллеи Кеннеди. Но сегодня ей хочется бежать до самого океана. Она останавливается, чтобы попить из фонтана. Струя воды сначала едва журчит, а потом бьет ей прямо в лицо. Мимо проплывают обычные для раннего вечера посетители: парень с дредами на скейте, команда велогонщиков, мамочки с колясками, детишки на велосипедах. Она бегает по этим дорожкам уже три года. Целых три года она пытается родить ребенка. Если бы ее первая беременность не прервалась, ребенок бы уже вовсю бегал. И она бы подталкивала его на трехколесном велосипеде, как эти женщины — своих детей.

Преждевременное угасание функции яичников. Глаза снова на мокром месте, но она быстро вытирает их рукавом кофты и опять пускается бежать. Ей всего тридцать один. Когда же она успела упустить свое время? Четыре года учебы на медицинском в университете, еще три — в ординатуре. Она просто делала то, что положено. Стать врачом — это все, чего Сомер хотела в жизни. Но только до недавнего времени. Откуда ей было знать, что организм так ее подведет? Истина ошеломляет, словно струя воды из фонтана вновь окатила ее. Крис прав. И врач тоже прав. Она уже знает ответ и не может ничего изменить.

* * *

Когда Сомер возвращается домой, Криса уже нет. Из записки на кофейном столике она узнает, что его вызвали в больницу. Сомер усаживается на холодный пол из твердого дерева и вытягивает ноги буквой V. В глубокой растяжке она наклоняется вперед, и, как только кончик носа касается колена, рыдания начинают нещадно душить ее. От слез перед глазами плывет выложенный паркетом рисунок. Наружу вырываются глухие страшные завывания. Рыдания копятся и набирают силу. Сомер до определенного момента засовывает их поглубже в себя по сто раз на дню, когда слышит детский голосок или осматривает маленького пациента. Как правило, ее прорывает, когда она меньше всего этого ждет и ничем серьезным не занимается: моет кофейную кружку, развязывает шнурки или расчесывает волосы. В такие минуты ничего не подозревающая Сомер уже не может справиться с потоком рвущихся из самых потаенных и неведомых уголков души слез.

* * *

После душа Сомер садится на диван и замечает, что бутылка вина уже откупорена. Она наливает себе бокал, берет коричневый конверт, который прислала мать Криса, и достает из него брошюры. Сомер начинает читать и узнает, что в детских приютах Индии многие дети на самом деле не сироты. Их приносят родители, которые не могут или не хотят их воспитывать. Детям разрешено жить в приюте до шестнадцати лет. Потом им приходится покинуть приют, чтобы освободить место для других. До шестнадцати?

Она снова слышит слова Криса: «Из тебя получится изумительная мама. Просто позволь этому произойти».

9

УТЕШЕНИЕ

Дахану, Индия, 1985 год

Кавита

Кавита поднимается еще до рассвета, как делает каждое утро в течение последних нескольких месяцев. Пока все спят, она моется и совершает пуджу. С момента возвращения из Бомбея эти ранние часы стали ее единственным утешением.

После того как они с Рупой побывали в приюте, Кавита сделалась угрюмой и отрешенной. С Джасу она едва разговаривала и отвергала его, когда бы он к ней ни прикоснулся. В первое время после свадьбы некоторая неловкость между ними была естественной. Но сейчас супруги избегали общения, потому что знали друг о друге слишком много.

После того как Кавита лишилась двоих детей, она начала испытывать к мужу только глубокую обиду и недоверие. Ей хотелось, чтобы он тоже почувствовал те стыд и скорбь, что она принесла с собой из Бомбея вместо Уши. Кавита также понимала, что своим открытым неповиновением мужу, отказом от интимной близости она сумела показать Джасу силу своей власти. И через несколько месяцев он не без усилий над собой предоставил ей личные время и пространство. Это стало первым проявлением уважения по отношению к жене за четыре года их брака. Родня Джасу на такие уступки не пошла. Их скрытое разочарование переросло в безжалостное осуждение Кавиты за то, что она не может родить мужу сына.

Кавита выходит из дома, расстилает коврик на жестких каменных ступенях и садится лицом к восходящему на востоке солнцу. Она поджигает пропитанный маслом гхи фитилек и тонкую палочку благовоний, закрывает глаза и молится. Ароматный дымок медленно поднимается в воздух, окутывая Кавиту. Она глубоко вдыхает его