Хрущёва и на министра обороны маршала Советского Союза Родиона Малиновского. Кто осмелится лечь грудью на жерла пушек такого калибра?

Санкцию председателя на обыск Грибанов всё-таки получил. С весьма расплывчатой формулировкой: «Для возможного выявления фактов несанкционированной работы полковника Пеньковского с секретными материалами по месту жительства».

«Свадьбы» в посольствах

Казалось бы, надо только дать приказ Ионову и Киселеву — и игра сделана. Действительно, в 1950-е годы эти сотрудники накопили немалый опыт проникновения и в более защищенные и трудные, чем квартира, помещения — в рабочие кабинеты дипломатов иностранных посольств. Такие проникновения на оперативном жаргоне назывались «свадьбами» и устраивались, как правило, в посольствах второстепенных держав, которые состояли в тесных вассало-союзнических отношениях с нашим главным противником — с Соединенными Штатами.

Когда посольство пустело, на протяжении нескольких часов там орудовали технари, вскрывающие сейфы любой сложности; лингвисты, читающие тексты на любых языках, и оперативные сотрудники из разных подразделений контрразведки.

Офицеры собственной безопасности таких посольств принимали свои меры предосторожности. То из открытого сейфа на наших спецов бросались ядовитые змеи, то какую-нибудь шкатулку с секретными документами, изготовленную как «ванька-встанька», после вскрытия невозможно было вернуть в начальное положение.

Бывало всякое, но и добывалось многое — то, что нельзя было получить у американцев напрямую, получали у их союзников-вассалов. Ионов и Киселев не только поднаторели в проникновении в посольства для проведения там негласных обысков, но и приобрели опыт нейтрализации четвероногих охранников различных объектов.

«Гон» четвероногих стражей

В сверхсекретных лабораториях НКВД для использования в набегах на «особаченные» служебные и жилые помещения был разработан спецпрепарат «ГОН-I». Препарат представляет собой концентрированную вытяжку из выделений суки во время течки и действует на кобеля, как взятка на чиновника, — с ним пес напрочь забывает про свой долг охранника.

Просочившись в помещение, спецы первым делом обильно смачивают «ГОНом» заранее приготовленный кусок ветоши. Пес в это время безучастно разглядывает незваных гостей — всякая сторожевая обучена беспрепятственно впускать внутрь любого, чтобы потом удерживать его до прихода хозяев. Миг — и окропленная «ГОНом» тряпка летит псу под ноги. Что тут начинается! Пес набрасывается на нее, яростно рычит, неистовствует, рвет ее в поисках вожделенного источника запаха. Остальное перестает для него существовать…

С особями женского пола сложнее. И не потому, что для них не сумели подыскать усмиряющего средства, отнюдь! Просто не всегда есть гарантия, что сука оклемается после принудительного наркотического сна.

Словом, нетрудно представить, какую школу прошли Ионов и Киселев, какого класса специалистами по части негласных обысков они были, однако для обыска в квартире Пеньковского их навыки были неприменимы. Во всяком случае, на начальном этапе.

Выход, вернее вход, найден!

Под руководством заместителя начальника Второго главка полковника Пашоликова Л.В. был разработан план, согласно которому удалось выманить из квартиры и объект, и его жену с малолетней дочерью. Для этого токсикологи из спецлаборатории КГБ обработали стол и кресло в кабинете Пеньковского некой раздражающей субстанцией, после чего у того на ягодицах и ладонях появилась экзема.

Врачи (заранее проинструктированные) из ведомственной поликлиники ГРУ, куда полковник обратился за помощью, объявили, что ему, его жене и дочери необходимо пройти обследование в условиях стационара.

Оставалась мать Пеньковского — Клавдия Власовна, которая постоянно проживала в Одинцово, но на время госпитализации сына с семьей прочно обосновалась в квартире, став физическим препятствием для проведения обыска.

Все помыслы Ионова и Киселева теперь были направлены на поиск предлога, с помощью которого можно или вывести женщину из квартиры, или где-то задержать на время, достаточное для реализации операции «СВАДЬБА».

…Внешне тетя Клава — божий одуванчик из русской глубинки, но, по имевшимся оперативным данным, — очень осторожный и недоверчивый человек — на мякине не провести. Всякие попытки выдернуть ее к участковому, в ЖЭК, в поликлинику были обречены. Ну, сколько там могут ее продержать? Час? Полтора? Маловато! Но, скорее, проблема была в другом: в любом вызове, в какой бы традиционно-чекистской упаковке он ни был бы подан, она могла усмотреть подвох. И, не найдя убедительного для себя объяснения, зачем она так скоропостижно понадобилась официальным инстанциям, тетя Клава запросто могла проигнорировать вызов, хуже того, — заподозрив неладное, «занять круговую оборону», то есть отказаться покидать квартиру.

Ионов и Киселев понимали, что все эти вызовы в ЖЭК, в поликлинику, к участковому отдают портянками уполномоченных из ВЧК времен военного коммунизма. И, чтобы не маршировать во вчерашнем дне, надо было отступить от шаблонных схем, а придумать нечто из ряда вон выходящее. А тете Клаве такой спектакль организовать, так искусно его разыграть, чтоб она только и жила происходящим на сцене действом, а о буфете в фойе и не вспомнила!

…Слуховым контролем квартиры было установлено, что тетя Клава утром следующего дня собралась на Центральный рынок за фруктами, чтобы затем отвезти их в больницу внучке.

«Ну вот, — сказал Ионов, — забот меньше — тетка выйдет сама. Другое плохо: на всё про всё ей потребуется максимум два часа — опять мало, чтобы провести нормальную “СВАДЬБУ”!»

Впрочем, умолчал опер еще об одном обстоятельстве, которое хотя и не помешает провести обыск, но может расшифровать его перед Пеньковским.

Дело в том, что существует физический закон, даже не закон — явление: сразу после использования самой совершенной отмычки замок начинает капризничать, а родной ключ то заедает, то проделывает холостые обороты. Потом всё нормализуется, но первый раз замок, после «совокупления» с отмычкой, будет давать сбой.

Рачительный хозяин обратит внимание, что замок работает не так, как раньше. А уж профессионал — тот и подавно поймет, что в замке ковырялись отмычкой в его отсутствие. Как это случилось четырьмя годами ранее, при негласном проникновении в жилище изменника Петра Попова, и он на допросе сам об этом сообщил.

Идеальный вариант — использование родных ключей, но как завладеть ими?

И тут Ионова осенило: надо подключить вора-карманника!

В комитетских учетах нашли одного, но оказалось, что из-за отсутствия сферы применения его талантов он давно передан «соседям» — в систему МВД.

И тогда Ионов позвонил своему другу детства Лёхе, а ныне начальнику отдела уголовного розыска капитану Алексею Кондрашову.

«Да, Коля, карманник экстра-класса есть, — ответил Кондрашов. — Впрочем, ты его знаешь, жил в соседнем дворе. Да-да, Алик Непорочный!»

Джентльмен удачи по специальности «щипач»

В середине 1950-х во дворах около Тишинского рынка можно было встретить отдыхавшего после очередной отсидки знаменитого карманника Витю Малину, ученика легендарного Васьки Бриллианта, иконы криминального мира Советского Союза.

Собирал