Где моя матушка?

И та под землею сокрылась!

Сестра и год не прожила,

а брата пуля стерегла.

Когда бы милый рядом был,

отдать бы жизнь хватило сил,

но он давно в чужом краю,

не слышно там печаль мою.

Как на чужбину собирался,

все утешал, все улыбался:

«Любимая, ты лен посей

и понапрасну слез не лей,

а в первый год – пряди, пряди,

и на второй – холсты бели.

На третий – шей и вышивай,

рубашки к свадьбе собирай.

Рубашки только ты сошьешь,

венок из руты заплетешь».

Рубашки те давно я сшила,

в сундук с приданым уложила,

завяла рута на веночке,

а нету, нету все дружочка!

В свете ль бродит он широком,

камнем в море ли глубоком —

где пропал мой ясный свет?

Лета три как вести нет!

Мария, Дева непорочная,

Ты моя защита прочная:

мне верни любимого,

одного-единого,

мне любимого верни

или жизнь мою возьми,

жизнь его – весенний цвет,

без него не мил мне свет.

Мария, Матерь милости,

куда без Твоей жалости!»

Погнулся образ на стене,

забилось сердце в глубине,

лампа, что едва горела,

вспыхнув, сразу потемнела.

То ли буря погасила,

то ль знаменья злого сила!

Слышишь, что там? что за звук?

А в окошко: тук! тук! тук!

«Спишь, красотка, или бдишь?

Что, красотка, не глядишь?

Ждешь меня или забыла?

Тут я, тут, жених твой милый —

Мне верна иль изменила?»

«Ах, мой милый, жизнь моя!

Я молилась за тебя!

Моя мольба тебе подмога,

за тебя прошу у Бога!»

«Брось молитвы! Встань, иди,

впереди вся ночь в пути.

Месяц светит нам в подмогу.

Ну, невеста, нам в дорогу!»

«Боже правый! Ты о чем?

Да куда же мы пойдем?

Воет буря, ночь темна,

ночь для смертных – время сна».

«День как ночь, а ночь как день,

Все равно, что свет, что тень.

Я до криков петухов

мужем стать твоим готов.

Не тяни, вставай, иди,

у нас венчанье впереди!»

Ах, как была ночь глубока!

Светил лишь месяц свысока.

И тихо, пусто все вокруг,

лишь ветра вой и рядом друг.

Он впереди – все скок да скок,

она за ним, к шажку шажок,

Псы разом взвыли в тишине,

учуяв пару вдалеке,

и выли, выли беспокойно,

как будто рядышком покойник!

«Прекрасна ночь, ясна – как раз

встают из гроба в этот час

усопших тени – встретив их,

ты не лишишься чувств своих?»

«Чего бояться? Ты со мной,

а око Божье надо мной, —

скажи-ка лучше, милый мой,

здоров ли, жив отец родной?

И захотят отец и мать

меня в семью свою принять?»

«Ты слишком много говоришь!

Иди скорее, – увидишь,

иди скорее, час не ждет,

дорога далеко ведет.

Что правой держишь ты рукой?»

«Молитвослов всегда со мной».

«Брось это прочь, слова молитв

тяжеле всех могильных плит!

Брось это прочь, без ноши путь

гораздо легче, не забудь».

Он книжку бросил что есть сил,

и одолели десять миль.

Путь шел их по горам пустым,

по скалам, по лесам густым.

В ущельях несся хищный вой,

и филин ухал над главой,

несчастье будто предрекал,

невесту бедную пугал.

Он впереди – все скок да скок.

Она за ним – к шажку шажок,

по скалам острым, по шипам

ступать пришлось ее ногам,

и белы ножки где ступали,

следы кровавы оставляли.

«Прекрасна ночь, ясна – как раз

живых и мертвых встречи час.

Готова ль ты, дружочек мой,

увидеть мертвых пред собой?»

«Чего бояться? Ты со мной,

а рука Божья надо мной.

Скажи-ка лучше, милый мой,

а как обставлен домик твой?

Чиста ль светлица? Весела?

И храм далеко от села?»

«Ты слишком много говоришь!

Уже сегодня поглядишь.

Скорей идем, бежит наш час,

дорога долгая ждет нас.

А что несешь за пояском?»

«То четки я несу в твой дом».

«Как змеи, четки обвились,

тебя задушат, берегись!

Сними и выброси скорей,

и поспешим мы веселей!»

Отбросил четки что есть сил,

и одолели двадцать миль.

Теперь дорога низом шла,

через болота и луга,

на топях низких вдоль реки,

кружась, мигали огоньки.

По девять два ряда летят,

как будто к гробу встали в ряд,

и жабий крик вещает что-то,

как погребальный хор с болота.

Он впереди – все скок да скок,

она за ним – слабей шажок,

осока – всех ножей острей,

как бритва, режет ножки ей,

на папоротнике вдоль воды

ее кровавые следы.

«Прекрасна ночь, ясна – как раз

живым спешить к могилам час.

Не страшно ли, дружочек мой,

увидеть мертвых пред собой?»

«Ах, не боюсь, ведь ты со мной,

и воля Бога надо мной!

Давай лишь чуть передохнем,

немножко дух переведем,

дыханье сбилось, в ножках дрожь,

и в сердце словно острый нож!»

«Сейчас должны мы поспешить,

ко времени должны прибыть:

ждут гости, пенный ждет нас квас,

и как стрела летит