Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В его голосе слышна гордость, хотя я не думаю, что он хотел, чтобы это звучало именно так. Я не могу ответить, даже если бы он этого хотел, мой голос срывается от удовольствия, от горячего скольжения его члена у меня перехватывает дыхание. Его рука скользит подо мной, дразня мой клитор, пока он трахает меня долгими, медленными движениями, от которых кажется, что его член касается каждого нерва внутри моей киски, и я знаю, что он прав. Я собираюсь прийти за ним снова, и я бы это сделала, несмотря ни на что.
Мне нравится это ощущение, молча признаюсь я себе, когда Коннор глубоко проникает в меня. По этой же причине я превратилась в мокрое, возбужденное месиво, когда он приковал меня наручниками к скамейке для порки в секс-клубе, гладил меня, а затем трогал пальцами мой клитор и задницу, пока я не кончила для него несколько раз.
Мне нравится ощущение, что он использует меня для своего удовольствия. Мне нравится ощущение, что я беспомощна под его прикосновениями, даже если это меня смущает. Меня воспитали элегантной, утонченной, правильной и контролируемой. Мысль о том, что прикосновение мужчины может сотворить со мной такое, никогда даже не приходила мне в голову до появления Коннора. Но теперь, когда это произошло… Мне нравится чувствовать себя его игрушкой. Как будто я здесь ради его удовольствия, ради его члена, чтобы ему было хорошо во всех отношениях. Мне нравится подчинение… пока это мой выбор. Пока я знаю, что все еще могу постоять за себя в отношениях, когда он не трахает меня. Что я не потеряю себя, свои мысли, свои желания, свои планы в мертвой хватке желания. Вот почему я так боюсь влюбиться в него не только потому, что он почти наверняка разобьет мне сердце, но и потому, что я боюсь потерять себя в процессе. Боюсь превратиться в слабую, бесхребетную женщину из-за любви, выпрашивающую объедки у мужчины, который едва ли соизволяет бросить ей хоть что-нибудь. Он может управлять моим телом, и я позволяю ему, потому что мне это тоже нравится, но я не могу позволить ему управлять моим сердцем, или чем-либо еще.
Однако после моей сегодняшней реакции я больше, чем когда-либо, начинаю бояться, что уже пропадаю.
Коннор снова входит в меня, постанывая, и я могу сказать, что он близок. Он обхватывает мой клитор пальцем, подталкивая меня ко второму оргазму, его член поглаживается внутри меня, когда он стонет от удовольствия.
— Я близко, — стонет он. — Так чертовски близко…
Он невероятно тверд внутри меня, входя в меня резкими движениями, которые говорят мне, что он на грани. Я чувствую густой, пьянящий аромат секса в душе, влажный жар усиливает его, вода на моей коже только усиливает ощущения. Я чувствую, как пульсирует мой клитор, моя киска напрягается, и когда он сжимает мою задницу другой рукой, полностью входя в меня, я чувствую, как к смеси добавляется еще один жар.
Его сперма струится в меня, наполняя меня, когда Коннор прижимается ко мне, издавая стоны, в которых одновременно и удовольствие, и боль, когда его измученные мышцы напрягаются, все его тело подается вперед, когда он жестко кончает.
— Блядь…блядь…блядь — он стонет снова и снова, пока его бедра втираются в меня, мой собственный оргазм присоединяется к его оргазму, когда моя киска сжимается вокруг его пульсирующей длины, выжимая каждую каплю, которую он должен мне дать.
— Боже, это потрясающе, — стонет Коннор, все еще прижимаясь ко мне, как будто ему не хочется выходить из меня. — Так даже лучше, потому что все остальное во мне чувствуется таким дерьмовым, — добавляет он, наконец выскальзывая и слегка пошатываясь, возвращаясь под свой душ.
Мне требуется минута, чтобы сориентироваться и повернуться, голова кружится от жара и удовольствия. Все мое тело бьется, как пульс, кровь бурлит в венах, и я медленно выпрямляюсь, поворачиваясь к нему лицом. Коннор уже неуклюже поворачивается, чтобы взять мыло для мытья, и я борюсь с желанием предложить свою помощь. Я хочу. Я хочу помочь ему помыться, пока он стоит там, успокаивая его ноющее тело, пока оно не очистится от сажи и копоти, а затем помочь ему лечь в постель. Но он никогда мне этого не позволит.
Вместо этого я молча выхожу из душа, борясь с приступами боли, вытираюсь и одеваюсь, ощущая теплое, тяжелое, влажное ощущение его тела у себя между ног, слегка липкое на внутренней стороне бедер. Это вызывает у меня еще один приступ удовольствия, когда я иду принести ему стакан воды и ибупрофен, решив не брать напиток, о котором он говорил, что хочет. Это может быть позже, думаю я про себя, последнее, что ему сейчас нужно, это алкоголь, даже если я знаю, что он умирает от желания выпить виски. От этого у меня тоже болит в груди: те мелочи, которые я знаю о нем сейчас, маленькие привычки и причуды, которые я заметила. Маленькая домашняя близость, из которой с годами складывается совместная жизнь. Брак. Вызывает у меня чувство дрожи. Интересно, заметил ли он что-нибудь подобное во мне.
У меня нет ответов на этот вопрос. И есть большая вероятность, что я никогда их не получу.
3
СИРША
На следующий день у меня запланирован поздний завтрак с Мэгги, и хотя меня так и подмывает отменить встречу и остаться дома, чтобы присмотреть за Коннором, я сопротивляюсь этому желанию. Он все равно проспал все утро, проснувшись только для того, чтобы сходить на кухню за льдом и добавкой ибупрофена, а затем вернуться в спальню.
Я мельком увидела его торс, когда проснулась, и это было немного ужасающе, покрытый черно-фиолетовыми пятнами синяков там, где он приземлился, от плеча вниз по спине и боку, исчезая под боксерами, где, я была уверена, еще больше синяков покрывало его бедро. Я по-прежнему придерживаюсь мнения, что ему следует обратиться к врачу, чтобы убедиться, что ничего не треснуло и не повреждено, но я знаю, что лучше не злить его. Он также раздражительно, отрывисто произносит "доброе утро", когда заходит на кухню, и ничего больше, прежде чем ковылять обратно по коридору. Так что я не совсем в восторге от идеи ненадолго выйти из дома.
Я оставляю свежий стакан воды на его приставном столике,