— А то я не знаю, с кем ты ошиваешься! — вскипела Вера. — Толку от тебя никакого, только в историю какую-нибудь впутаешь! Уходи отсюда, мне работать надо!

В это время у Валеры из кармана послышалось кряканье мобильного телефона. Он послушал с серьезным лицом и вышел, не кивнув даже Вере на прощание.

Надежда Николаевна подождала еще пять минут и решилась выйти. Вера была в дурном настроении, так что пробила молча товар и бросила на прилавок сдачу.

Надежда накупила еще фруктов и еле дотащила до пансионата тяжеленную сумку.

В холле царило необычное оживление.

На диванчике под искусственной пальмой возлежал молодой парень в заляпанном краской комбинезоне, в котором Надежда узнала давешнего хамоватого маляра — того самого, что уронил чуть не прямо на нее ведро с розовой краской. Маляр громко стонал, а вокруг него суетились курносая дежурная Лида, повариха Софья Степановна и еще две женщины из обслуги пансионата.

— Потерпи, Витенька! — уговаривала Лида страдальца. — Сейчас «скорая» приедет, сделают все, что надо!..

— Ой, какая боль! — восклицал маляр, закатывая глаза к потолку. — Сил нет терпеть! Знаю я эту «скорую», они небось по дороге к Нинке Сазоновой заехали, у нее с Виталием любовь! Когда Колю Смородина собака покусала, тоже «скорую» вызвали, так она только на третий день приехала! Ой, как больно!

— Что с ним случилось? — вполголоса спросила Надежда Николаевна знакомую горничную.

— С козел свалился, — ответила та, искоса взглянув на Надежду. — Хорошо, невысоко падал…

— Тебе бы так невысоко упасть! — отозвался маляр, отличавшийся, судя по всему, отличным слухом. — Обе ноги, наверное, сломал и руку правую! А главное, мозги у меня сотряслись, а это не шутки! Как я теперь работать буду?

Он заметил среди толпы сочувствующих Надежду и проговорил капризным и раздраженным голосом:

— Это вот она! Не иначе, она!

— Что?! — удивленно переспросила Надежда Николаевна. — Я-то тут при чем?

— Небось пожелала мне плохого, вот леса и подломились! Сразу видно, что у нее глаз нехороший!

— Ну, знаете ли! — фыркнула Надежда.

Окружающие женщины, однако, посмотрели на нее с заметным неодобрением.

В это время дверь пансионата распахнулась, и в холл вошел быстрой походкой молодой врач в крахмальном халате, а за ним — рослый санитар с носилками.

— Ну, где тут у нас пострадавший? — проговорил врач, потирая руки.

— Я пострадавший! — проговорил маляр слабым голосом. — Все себе переломал и сотрясение мозгов получил в придачу!

— Чего, говоришь, сотрясение? — переспросил врач, подходя к нему. — Мозгов у тебя в жизни не было! Сколько пальцев видишь?

Он растопырил перед больным два пальца. Маляр секунду подумал и все же ответил правильно. Врач посветил ему в глаз маленьким фонариком, еще поводил перед лицом рукой и уверенно проговорил:

— Ну, сотрясения мозга у тебя точно нет. Сейчас проверим насчет остального…

Он наклонился над маляром, ощупал руки и ноги, а затем повернулся к санитару:

— Поставь пока носилки, поможешь мне! Госпитализация не понадобится!

— Как это — не понадобится? — возмутился маляр. — У меня все руки-ноги переломаны!

— Ничего у тебя не переломано, ноги вообще целы, только ушибы и растяжения, а рука вывихнута, но мы ее сейчас вправим…

— Как — вправим? Зачем — вправим? Без наркоза? — перепугался маляр и попытался встать с дивана.

— Лежать! — строго прикрикнул на него врач. Он мигнул санитару, тот схватил пострадавшего за плечи, врач взялся за правую руку и сильно дернул.

Маляр взвыл, побледнел и без сил откинулся на диван.

— Ну все! — проговорил врач, ловко пристроив вправленную руку на перевязь. — Зайдешь потом, я тебе ушибы обработаю…

— А как насчет больничного? — осведомился маляр, приподнимаясь на локте. — Это, между прочим, производственная травма, так что мне все сто процентов положено…

— Тут еще разбираться нужно, — проговорил врач, помрачнев. — Я, когда сюда шел, на эти козлы взглянул, с которых ты свалился. Так там, между прочим, одна опора подпилена.

— Это ты что же хочешь сказать? — забеспокоился пострадавший. — Ты не думаешь ли, что я сам ее подпилил?

— Я ничего такого не думаю, только я должен в милицию сообщить, а они там пускай сами разбираются!

— Это, значит, покушение на меня! — воскликнул маляр. — Этот, как его… террористический акт!

— Да кому ты нужен… — хмыкнул врач и покинул пансионат.

— Во, слыхали? — Маляр обвел глазами присутствующих. — Как с покалеченным человеком обращаются! У меня, может, перед глазами все плывет, я встать не могу!

Тут в холл вбежала запыхавшаяся Аня. Коса ее растрепалась и развевалась сзади.

— Ну, что у вас стряслось? — спросила она Лиду. — Что ты звонила-то?

— Да вот… — Лида кивнула на диван.

— Это ты чего на новый диван завалился? — с ходу заверещала Аня. — Да он дороже тебя в десять раз стоит! Весь в грязи, как свинья, а туда же! И ты меня из-за этого вызвала? — набросилась она на Лиду.

— Я думала, он ногу сломал… — слабо отбивалась та.

— Да ничего он не сломал, я доктора встретила! — орала Аня. — А вы что вылупились? Мигом тут прибрать, и пошли на рабочие места! Хозяин завтра приедет — всем вломит! А мне первой, за то что не уследила! Пошел вон с дивана!

Она даже замахнулась на маляра полотенцем, которое принесла доверчивая Лида, чтобы обтереть лицо раненого. Тот встал, кривясь, и потащился к выходу, демонстративно хромая на обе ноги.

— Врачи, называется, — хмуро ворчал он, — должны пострадавшего на «скорой» до больницы довезти!

А он говорит — сам придешь… А если я идти не могу?

— Иди-иди, — крикнула ему в спину Аня, — все равно никакой с тебя работы. Неделю на своих козлах проваландался — ничего толком не покрасил. Ох, влетит мне завтра! А вы что хотели? — с неудовольствием обратилась она к Надежде.

Надежда отвернулась и собралась идти к себе в номер, но спохватилась, что не видит рядом сумки с фруктами. Она развела руками и сообразила, что сумка осталась на улице перед входом. Надежда поставила ее на ступеньки, чтобы передохнуть, а потом отвлеклась на суматоху с пострадавшим маляром. Никогда на нее не находила такая забывчивость, это уж чересчур.

Сумка стояла там же, никто не польстился. Надежда наклонилась к ней, а когда разогнулась, то нос к носу столкнулась с Валерой. То есть буквально столкнулась, впилившись носом ему в плечо.

— Смотреть надо, куда идете! — прошипела она сердито.

Манеры у Надежды Николаевны в этом городе сильно ухудшились. Видимо, хамство заразительно. Носу было больно. Валера, однако, не стал скандалить. Он отвел глаза и буркнул что-то неразборчивое, но явно нелестное, а сам поскорее нырнул в сторону. Надежда поглядела ему под ноги. Показалось ей или нет, что один ботинок у него вымазан был в розовой краске?