Из вестибюля вели два коридора. Мадам Мамблчук повернула направо.

– Левый ведет в жилое крыло, – объяснила она, и Мэри вспомнила низкое современное здание, которое заметила, когда летела на метле. – Классы и лаборатории направо. Сюда, мисс… Смит.

– Но меня действительно зовут Мэри Смит! – воскликнула Мэри, устремляясь вслед за мадам Мамблчук по длинному коридору, тонувшему в смутной зеленоватой дымке.

Однако директриса ее не слушала. Она открыла дверь, за которой, вероятно, располагалась классная комната.

Такой классной комнаты Мэри видеть не доводилось. Начать с того, что там было темно – так темно, что Мэри не сразу разглядела лица учеников, которые сидели за партами напротив учительской кафедры. А еще очень тесно: в классе помещалось только семеро учеников. Свет – если это можно назвать светом – исходил от единственной свечи, горевшей зеленым пламенем, из-за чего лицо учителя выглядело очень странным.

Учитель был глубоким стариком, и при таком освещении казалось, что у него зеленые глаза, зеленые волосы, зеленая кожа и зеленая борода. Примерно так Мэри всегда представляла себе водяного, только учитель был старше, зеленее и, надо признать, словно расплывался в воздухе. Длинным скрюченным пальцем он выбивал по столу ритм, а ученики за тающими в сумраке партами что-то декламировали нараспев.

Сперва Мэри подумала, что они хором разучивают детские стишки или даже зубрят правила, как делали школьники, когда ее бабушка ходила в первый класс. Свеча, старомодное платье и прическа директрисы вполне сочетались с этой догадкой. И тут Мэри увидела, что ученики вовсе не дети.

Во тьме смутно проступали зеленые из-за странного света призрачные лица: две пожилые дамы, круглолицый старик, три женщины помоложе. Седьмой ученик только на первый взгляд мог сойти за ребенка – присмотревшись, Мэри поняла, что перед ней гном преклонного возраста. Все семеро декламировали нараспев, но не привычные Мэри детские стишки – они только начинались знакомо, а после сворачивали совсем в другую, неприятную сторону:

Возьми потускневший полтинник кривой. Купи на полтинник кривую ты кошку, И кошка кривую найдет тебе мышку. А после запри их в кривом их домишке…

Должно быть, решила Мэри, это заговор или заклинание, но для чего предназначена подобная магия? И какое отношение эти скверные стишки имеют к полету на метле, коту Тибу и прекрасному фиолетовому цветку?

Раз, два, три, четыре, пять, Вышла Мэри погулять. Шесть, семь, восемь, девять, десять, Скоро Мэри мы повесим…

Когда Мэри и мадам Мамблчук возникли в дверном проеме, певцы сбились и замолчали. Восемь пар глаз – все зеленые-презеленые – уставились на Мэри. Ей стало немного не по себе, но тут что-то мягкое коснулось ее ноги – и Мэри быстро наклонилась, чтобы погладить черную шерстку. Шерстка стояла дыбом, словно Тиб был чем-то взволнован или испуган, и все равно на ощупь она была нежной, бархатистой и такой настоящей!

– Это первый класс магии. Заклинания простейшего уровня. Как заставить молоко скиснуть, как извести репу на корню, как сделать, чтобы корова не доилась. Во втором семестре мы переходим к коликам, спазмам и лихорадке. В третьем – повторение пройденного и практика, а экзамены в декабре.

Директриса сделала паузу.

– А еще у нас есть внеклассная программа. Ночные пикники, хотя это скорее для пансионеров, и, разумеется, уроки езды на метле. Летний воздушный лагерь. Кстати, детка, не стоит пролетать мимо конюшен, это пугает петушка. Ты заметила нашу частную посадочную площадку на северной башне?

– Я больше не буду, – сказала Мэри.

– Вот и хорошо. Разумеется, все наши ученики, как приходящие, так и пансионеры, приглашены на ежегодный слет в горах Гарц, который проходит тридцатого апреля.

Мэри не знала, что ответить, но директриса явно не нуждалась в ее ответах. Мадам Мамблчук кивнула старику за кафедрой, и пение возобновилось:

Наклонившись, Мэри погладила Тиба и громко сказала, пытаясь перекричать певцов:

– Вы сказали про лаборатории, Мадам. У вас учат естествознанию?

– Разумеется. У нас есть курс для продвинутого уровня, им руководит один из самых прославленных магов – доктор Ди. Конечно, ты о нем слышала. Но не рановато ли задумываться о курсе естествознания? Ты выглядишь та- кой юной.

– Мой отец ученый, профессор.

Мадам подняла брови:

– Неужели? А где именно?

– В Кембридже. – Мэри пришлось почти кричать, чтобы заглушить невероятно прилипчивое бородавочное заклинание.

Кажется, ответ Мэри произвел на Мадам впечатление. Директриса вышла из класса и закрыла за собой дверь.

– В Гормбридже? Вероятно, ваш отец колдун высочайшего уровня. Неудивительно, что вы так развиты для своего возраста, мисс Смит. Он сам учил вас?

– Сказать по правде, только чтению, пока я не пошла в школу. И конечно, я знала наизусть все эти стишки, когда была маленькой. Только они были совсем другие.

– Другая версия? Как интересно! Изучение региональных вариантов весьма продуктивная тема. Мы должны их сравнить, моя дорогая мисс Смит. Непременно! А ваша мать? Вероятно, она тоже получила образование?

– Она училась в Кембридже, была папиной студенткой.

– Неужели? Какая наследственность! Мы счастливы приветствовать вас в Аэндоре! Весьма многообещающее начало. А где сейчас ваши родители?

– За границей. И пока они там, меня отослали в деревню.

– Прямо ко мне! Весьма польщена. Разумеется, мы вас берем. Можете приступать прямо сейчас. В каком классе вы учились в Гормбридже?

– В третьем.

– В третьем? Значит, вам знакомы заклинания более высокого уровня. Вам нечего делать в первом классе.

– Учиться изводить репу на корню? Мы давно не применяем таких заклинаний, – сказала Мэри, которой все это начало даже нравиться. – У нас есть химикаты.

– Методы меняются, но суть колдовства остается, – заметила Мадам. – Если правильно подобрать ингредиенты, вред можно нанести чудовищный, причем в самое короткое время. Вас учили, как становиться невидимой?

– Нет, – ответила Мэри, – но мне очень хочется научиться.

Мэри не лукавила. Кажется, она нашла верный тон в разговоре с директрисой и теперь могла сколько угодно развлекаться, обманывая ту напропалую, ведь в конце концов маленькая метла унесет ее домой.

Вспомнив странную зеленую свечу, блеск в глазах поющих учеников и отвратительные песенки, Мэри решила, что ни за что сюда не вернется. Пусть здесь интересно, и увлекательно, и совсем не страшно, все же куда лучше в одиночестве сметать осенние листья с лужайки в Редмейноре.