что теперь сберегательные учреждения были освобождены от некогда непререкаемого обязательства хранить тайну вкладов, что являлось одним из принципов сберегательного дела.

В начале вступавшей в свои права эпохи сберегательные кассы остались едва ли не единственным элементом прежней финансовой системы. Сохранилась сеть региональных отделений и агентств. Продолжало существовать Управление сберегательных касс, которое, впрочем, фактически не выполняло своих функций, а на некоторое время и вовсе упразднялось. В условиях политики «военного коммунизма», проводившейся Советским правительством в годы Гражданской войны и иностранной интервенции, денежное обращение практически прекратилось. Сберегательные кассы, и без того существовавшие скорее номинально, de facto окончательно свернули свою деятельность. Безудержная инфляция фактически аннулировала сделанные до революции вклады населения.

К началу 1920-тых годов Россия оказалась в состоянии глубочайшего политического, экономического, финансового кризиса, для преодоления которого вместо политики «военного коммунизма» в марте 1921 год на вооружение была взята новая экономическая политика — НЭП. Главное содержание НЭПа — замена продразвёрстки продналогом в деревне (при продразвёрстке изымали до 70 % зерна, при продналоге — около 30 %), использование рынка и различных форм собственности, привлечение иностранного капитала в форме концессий, проведение денежной реформы (1922–1924 годов), в результате которой рубль стал свободно конвертируемой валютой. Начал реанимироваться рынок, интенсивно стали развиваться товарно-денежные отношения. Была поставлена задача воссоздания системы кредитных учреждений, появились ссудно-сберегательные товарищества (главным образом в деревне). Осенью 1921 года был учрежден Государственный банк, вскоре была проведена денежная реформа, стабилизировавшая финансовую систему страны и обеспечившая сбалансированное существование единой денежной системы. В декабре 1922 года правительством — Советом народных Комиссаров (СНК) было принято постановление об учреждении государственных сберегательных касс, которые вскоре стали официально именоваться «трудовыми». Новые, уже в полной мере советские, сберкассы должны были, в отличие от дореволюционных, не столько обеспечивать надежное хранение и разумный прирост денег вкладчиков, сколько аккумулировать в государственном масштабе свободные средства населения и использовать их для решения широкомасштабных народнохозяйственных задач, в первую очередь, для создания индустриальной базы.

Новая экономическая политика создала благоприятные условия для восстановления промышленности и сельского хозяйства на территории бывшей Оренбургской губернии и развития торговли между городом и селом. Фабрики и заводы, принадлежавшие государству, переводились на хозрасчет, частью денационализировались, сдавались в аренду. К 1923 году, расцвету НЭП, в Оренбуржье, частникам принадлежало 385 предприятий, 79 были переданы в аренду. Рациональное использование средств, моральное и материальное стимулирование рабочих, твердая дисциплина и повышение производительности труда благотворно повлияли на восстановление промышленности края. В 1924 году была полностью ликвидирована натуральная часть зарплаты. Постоянно снижалась себестоимость продукции. К концу НЭП промышленный потенциал Оренбургского региона был полностью восстановлен.

Одной из основных причин, которые тормозили развитие промышленности Оренбуржья, была зависимость основной части фабрик и заводов от состояния сельского хозяйства, которое в начале НЭП находилось в еще более бедственном положении из-за засухи 1920–1921 годов. Рост сельского хозяйства Оренбуржья начинается лишь с 1923 года. Тогда же наиболее полно оказывают свое воздействие законы и принципы НЭПа. В результате, если в 1924 году ниже уровня бедности находилось 49 % хозяйств на селе, то в 1926 году — чуть больше 9 %.

В годы НЭПа в Оренбурге была интенсивная и культурная жизнь. Давал концерты А.В. Ростропович, выступали известные повсеместно известные танцовщица Айседора Дункан и оперная певица А.В. Нежданова. *

Все эти события культурной жизни были так далеко от семьи Моховых. Федор, инспектор сберегательных касс, и множеством его соратников делали черновую работу по восстановлению разрушенной страны. До конца 1920-тых годов кочевая жизнь семьи Моховых была не только тяжела в бытовом отношении, но и опасна. На территории края вспыхивали крестьянские волнения. Много было людей, недовольных проводимой через сберкассы денежной политикой, когда реквизировались так называемые «излишки средств», в обязательном порядке навязывалось приобретение облигаций государственного займа. Но молодому советскому государству, разоренному Гражданской войной и иностранной интервенцией, нужны были средства на восстановление хозяйства.

Шура не могла в этих переездах не сопровождать мужа, как будто чувствовала, что скорая разлука неизбежна. Она на своих хрупких плечах несла нелегкую заботу о нем и дочерях, согревая их жизнь любовью. Видимо поэтому, пережив множество лишений, трагических моментов в жизни, все их дочери стали жизнерадостными людьми, рядом с которыми всегда было тепло и уютно.

* В июле 1925 года в связи с переносом столицы Казахстана далеко на юг, в город Ак-Мечеть (бывший Перовск) на Сыр-Дарье, по этому случаю переименованный в Кзыл-Орда (Красная Орда), Оренбург с губернией был включен непосредственно в состав Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР). В 1928 году Оренбургская губерния была упразднена и создана Средневолжская область, позднее ставшая краем.

С конца 1920-тых годов произошел отход от ленинских принципов НЭПа и кооперации. Были приняты первые пятилетние планы развития государства. Страна вступила на путь ускоренной модернизации, прочно ассоциируемой во всех своих позитивных и негативных последствиях с именем Сталина. Все основные ее аспекты — коллективизация, индустриализация, «культурная революция» — в полной мере отразились и на жизни Оренбуржья.

При коллективизации сельского хозяйства развернулась ликвидация единоличных хозяйств зажиточных крестьян, то есть кулачества как класса. Но было допущено нарушение ленинских принципов добровольности колхозного строительства (коллективного ведения хозяйства). Власть в округе ужесточила отношение к крестьянству еще в 1927 году, когда в результате недорода в Оренбуржье было получено более чем втрое меньше товарного хлеба (80 тыс. тонн вместо 256, как в 1926 году). Чрезвычайные меры привели к тому, что крестьяне стали сокращать посевы, тем более что существовал риск причисления к кулакам. Распространились обыски крестьянских дворов и амбаров, была запрещена торговля хлебом, зерно по дороге на рынок конфисковывалось. Все эти действия демонстрировали явный отход от политики НЭПа и возвращение к порядкам 1919 года. Кроме того, началось насильственное распространение облигаций государственного займа, отказывающихся их выкупать арестовывали. Репрессии по отношению к крестьянам еще более усилились после партийных решений о переходе к сплошной коллективизации. В мае 1930 года на самом пике сплошной коллективизации число раскулаченных в Оренбуржье составило 6160 крестьянских дворов (более 15 тыс. человек), или 3,9 % от общего числа крестьянских хозяйств.

Все это вызвало серьезное недовольство значительной массы крестьянства, обусловило отлив от колхозов, который за несколько месяцев 1930 года составил 30 % состава колхозников Оренбуржья. Кулачество, воспользовавшись этим, подбивало крестьян на убой скота, его поголовье резко сократилось. В результате даже к 1934 году поголовье крупного рогатого скота в Оренбургской области было меньше, чем в 1913 году, а поголовье овец не составляло и третьей части от довоенного периода в 1913 году.

В 1932 году урожайность зерновых в Оренбуржье была чрезвычайно низкой — только 2–2,5 центнера с гектара. Неурожай, при том, что вывоз зерна за границу