Как только они заплатили, Джейми бросился выбирать столик возле окна.

— Восхитительно, какой вид! — выдохнула Розалинда, опустив на стол поднос.

Ее брат моментально запихнул в себя сосиски с горошком и прижался носом к оконному стеклу.

— Роз, посмотри! — Джейми, взволнованный, дернул сестру за рукав и показал в окно. — Грузовик!

— Я вижу. Здорово, не так ли? — Она улыбнулась, и у Майкла пересохло в горле: как хорошо он помнил эту милую улыбку!

С трудом оторвав глаза от ее губ, он сказал:

— Если Джейми будет нашим сыном, то нам следует подобрать объяснение, почему он зовет тебя «Роз» вместо «мама».

— Ты прав, а я даже не подумала об этом! Может, мы представим себя прогрессивными родителями? — предложила она.

— По-моему, мы на таких не похожи, — сухо ответил Майкл. — Почему бы нам не сказать, что он приемный ребенок?

— Хорошо. — Розалинда подперла подбородок руками. — Кстати, дорогой, здесь есть о чем подумать, не так ли? Мне казалось, все уже выяснено, но мы еще не договорились, какую историю будем рассказывать людям.

— Это просто. Если кто-то спросит тебя, каково это — жить в археологической экспедиции, скажи, что там жарко и пыльно. И не надо притворяться, что ты разбираешься в археологии. Говори всем, что присматриваешь за Джейми. Это удовлетворит даже самых любопытных.

— Надеюсь, — не очень уверенно произнесла Розалинда. — А если кто-нибудь захочет узнать, где мы встретились, или поженились, или еще что-нибудь подобное?

Тень нетерпения мелькнула на лице Майкла.

— Скажи правду — ну, не всю, разумеется. — Он холодно взглянул на нее. — Мы познакомились через Эмму, ты подруга моей сестры. Мы встретились, влюбились и поженились. Сыграли скромную свадьбу. Кстати, мы забыли и о другом. — Майкл порылся в кармане, достал кольцо, которое утром ему дала Эмма, и сказал: — Подозреваю, что первым вопросом тети Мод будет: «Почему у тебя нет кольца?».

— Ну конечно! Мне тоже надо было подумать об этом, когда я вчера снимала обручальное кольцо! — воскликнула с досадой Розалинда.

— Я рад, что тебе хватило ума оставить его дома, — успокоил ее Майкл. — Оно слишком роскошно для жены простого археолога. Вот, надень это.

Он протянул ей кольцо, она взяла его и положила на ладонь.

— А где Эмма достала его?

— Оно принадлежало нашей матери. Ну так ты наденешь его?

— Я не думаю, что имею право, — медленно произнесла Розалинда.

Он скривился.

— Почему это?

— Потому что я знаю, как много оно значит, как Эмма берегла его после смерти матери.

Повисла тишина.

— Я не знал, что ты была знакома с нашей мамой, — сказал Майкл. — Я думал, вы встретились с Эммой позже.

— Да, позже. В закрытом колледже. Мы очень сблизились и помогали друг другу переживать ужасы одиночества. Эмма могла говорить о вашей маме бесконечно. Я втайне желала, чтобы моя мама была похожа на вашу… она казалась такой прекрасной.

— Да, она была прекрасной, — сказал Майкл, вспоминая.

— Моя мама никогда не делала тех вещей, которые делала ваша, — продолжала Розалинда. — Она никогда не читала мне сказки, не показывала, как печь торт, не целовала, когда я падала и ударялась. Все, что я помню, — это ее духи и смех.

Майкл уставился в свою чашку, размышляя о том, что он лучше бы понимал Розалинду, если бы знал, каким было ее детство.

— Ты видела свою мать после ее отъезда? — спросил он.

— Пару раз. Она не добилась успеха в Голливуде. Фильм провалился, новых ролей не было. Моя мать стала прибегать к хорошо известным утешительным средствам. Снова и снова попадала в реабилитационный центр, но о выздоровлении речь не шла. И вот, когда мне исполнилось двенадцать, она умерла.

— Мне жаль, — сказал Майкл.

— Не стоит. Я не знала ее так хорошо, чтобы скучать по ней, — произнесла Розалинда с легкой грустью. — Эмме было гораздо хуже. Она плакала почти каждую ночь. Ваша мама была особенным человеком, она верила в любовь, брак и семью. Вот почему я не чувствую себя вправе носить ее кольцо, возьми его назад. — Розалинда протянула кольцо Майклу.

Тот молча принял его. Ему было семнадцать, когда умерла мама, и он обещал заботиться об Эмме и ради этого делал все, что было в его силах. Но оказывается, его сестра очень часто нуждалась в помощи Розалинды.

— Это Эмма хочет, чтобы ты носила его, — сказал он наконец. — И я думаю, моя мама не возражала бы. — Желая предотвратить дальнейшие отнекивания Розалинды, он повелительно сказал: — Дай мне твою руку!

После минутного колебания она положила руку ему на ладонь. Майкл резко надел ей кольцо на палец.

— Это только для маскировки, — выдавил он.

— И всего лишь на месяц, — добавила Розалинда, едва дыша.

Они посмотрели на свои руки. Майкл увидел, что его пальцы против воли обхватили пальцы Розалинды. Он собирался убрать руку, но невольно заглянул ей в глаза и понял, что совершил ошибку. Изумрудные, сверкающие, они заманивали его в свои колдовские глубины.

Оба застыли в молчании. Машины проносились за окном. Люди суетились вокруг, но все казалось им призрачным и нереальным. Майкл смотрел на Розалинду, ощущая тепло ее пальцев в своей руке и гулкое биение собственного сердца. Он забыл, как дышать, как думать, забыл обо всем, кроме того, что ему хотелось снова ее поцеловать.

Он даже сжал ее руку, чтобы приблизить к себе, когда крик Джейми прорвался через невидимое покрывало, скрывавшее их от остального мира, и спас Майкла от катастрофы.

— Посмотри! Посмотри! Рабочий, рабочий на грузовике!

Розалинда и Майкл резко опустили руки. Румянец залил ей щеки, когда она повернулась к брату, чтобы разделить его восторг по поводу грузовика. Майкл был благодарен за то, что она старательно избегала его взгляда. Это позволило ему собраться с мыслями.

Расстроенный тем, как близко он был к тому, чтобы снова сделать из себя идиота, он принялся пить кофе с большой сосредоточенностью. О чем он думал, когда смотрел ей в глаза? Она могла принять его за прежнего очарованного дурака, которым он был пять лет назад. Гордость Майкла взбунтовалась при мысли об этом. Розалинда дала ему жестокий урок, он не должен ни о чем забывать, как бы ни были прекрасны ее глаза.

Уголком глаза Розалинда видела, что Майкл уставился в свою чашку. Ее сердце все еще трепетало, и она с трудом переводила дыхание.

Кольцо сжимало палец. Она хотела, чтобы его не было. Ведь все это только горькая пародия на настоящие чувства. Ее щеки горели от унижения, когда она вспоминала, как крепко сжимала его пальцы, как пристально смотрела в глаза… Что, если он подумает, будто она сожалеет о том, что когда-то отказала ему?