Не стал он и отпираться, охотно признавшись, что принадлежит к почтенному сословию портовых воров Гверганды, где известен своей меткостью. Убить герцога ему поручил некий арцийский купец, проведавший о некоторых его грешках, посуливший много золота и до смерти запугавший. Бедняга, дрожа, рассказывал, как на мгновение потерял способность двигаться, а потом его тело отказалось выполнять приказания обезумевшего мозга и стало непристойно выплясывать под прихлопыванья арцийца. Выбирая между более чем вероятной казнью и этим кошмаром, воришка согласился.

Рене смотрел на беднягу с жалостью. Вот что, значит, должно было произойти с Шани, будь у графа воля послабее. А вдруг за прошедшие месяцы Михай усовершенствовал свое умение? Хотя вряд ли. Будь так, он не искал бы убийц, а заставил бы его самого броситься в море или же выпить яд.

— Как тебя зовут? — Рене спросил просто, чтоб чего-то спросить.

— Ангей, — с готовностью ответил человечек.

— Ты сможешь узнать этого арцийца?

В глазах Ангея заметался животный ужас, и бедняга бухнулся на колени, проявив страстное желание облобызать мокрые герцогские сапоги. Рене брезгливо отпрянул.

— О не!!! Не, ясновельможный принц! Убейте меня, продайте атэвам, но я не сможу его больше видеть! Лучше повесьте!

— Повесить я тебя всегда успею, — отмахнулся герцог, — уведите!

Подбежавшая когда все уже кончилось охрана с излишним усердием подхватила незадачливого убийцу под руки.

— Да не бейте, — вдогонку приказал герцог. — Он не хотел меня убивать… Заприте где-нибудь и пришлите к нему клирика потолковей.

Проводив глазами жалкую фигурку, обмякшую в железных руках дюжих воинов, Рене как ни в чем не бывало обернулся к Эрику:

— Похоже, ты был прав. Магия не всесильна. И тем не менее они добрались до Эланда. Хотя, правду сказать, мы платим им той же монетой. Парочка моих сейчас в Таяне. Надеюсь, им повезет больше, чем этому бедняге.

— Рене, — Эрик глянул герцогу в глаза, — как ты смог его услышать? Конечно, я стар, но и в молодые годы я ничего бы не заметил и не успел. Я тебя никогда не спрашивал, где ты пропадал четыре года и кто тебя научил драться, как не умеет никто — ни атэвы, ни таянцы, ни мы — я уж не говорю про этих протухших имперцев. А теперь, когда аквэро[29]у самой кормы, я спрашиваю тебя, Рене Аррой. Кто ты?

— Кто? — Рене задумался. — Я — это я. Это единственное, за что я ручаюсь. Да, я угадываю чужое движение еще до того, как оно сделано, я ощущаю присутствие того, кто думает обо мне. Откуда у меня это — не знаю, догадки есть, но это только догадки. Ну а приемам боя меня научили те, с кем я провел годы, про которые ты говоришь. У них такое в порядке вещей. Именно там я и узнал, что могу то, что другим людям, видимо, не дано. Я пытался обучить тому же Стефана, Шандера, маленького Рене. Они не смогли, ну так что же! Я все равно рад, что знаю и могу! Если тебе в руки попала хорошая шпага, стоит ли думать, как и где ее ковали? Особенно когда враги на пороге.

— Я предполагал что-то в этом роде, — вздохнул Эрик, — что-то проснулось у тебя в крови, что-то мне не понятное. Но ты прав, это не так уж и важно. Эланд пойдет за тобой, но ты должен победить. Знаешь, — маринер озадаченно поскреб подбородок, — я всегда терпеть не мог дурацкую байку, которую так любят повторять клирики. Ну, про то, как их добренький бог на всех рассердился и решил утопить. И только один человек додумался построить корабль и взял на него своих родичей и кучу всякой твари, от которого мы все и пошли, потому как другие утонули… Глупо это, никогда столько народу от одной семьи не разведется, люди ведь не кошки.

А сейчас вот думаю, есть в этом какой-то смысл — если, конечно, тот корабль не был настоящим кораблем. Вот если за него считать всю Тарру, тогда да. Бог там или еще кто сильный решил род людской погубить, а мы хотим выплыть. Похоже, сейчас так и есть. И ты — наш капитан, больше некому, должен суметь, иначе никак не выходит.

— Ну, если так, — Рене внезапно улыбнулся удивительно молодо и ярко. — Если так, я сделаю все как надо. Ведь я все еще Первый Паладин Зеленого Храма.[30]

2228 год от В.И.

Полдень 28-го дня месяца Зеркала.

Пантана. Убежище

— Кто-то прошел в сад, — удивленно обронил Эмзар. — Странно, я вроде бы никого сегодня не жду.

Астен понимающе улыбнулся. Эмзар предпочитал одинокую жизнь, но он был хорош собой, а под ледяной оболочкой скрывался огонь. Астен давно догадался, что у брата случаются подруги, которые, видимо, приходят к нему через сад. Но не в полдень же!!!

Эльф с любопытством ждал, когда Эмзар получит ответ на посланное заклятие-встречу, и это не заставило себя ждать.

— К нам решила зайти подруга твоего сына. Разве Рамиэрль не объяснил ей, что это опасно?

— Она обещала не покидать моего дома, но, видимо, Красота имеет обыкновение успокаивать. Разве человеку может прийти в голову, что здесь может быть опасно? Да и то, что я о ней знаю, заставляет думать о неожиданностях. Она не из тех женщин, что умеют и любят слушаться. Геро не терпит, когда за нее решают.

— А ты ее неплохо узнал за эти несколько дней.

— У тебя есть шанс проверить мои наблюдения. На нашем попечении Эстель Оскора, и чем быстрее мы поймем, чего от нее ждать, тем лучше.

— Что ж, пойдем, поприветствуем гостью, — Эмзар мельком глянул в овальное зеркало в светлой резной раме, небрежным жестом поправив серебряную цепь на груди, и вышел в сад первым. Астен пошел следом, гадая, что ищет здесь Герика.

Эстель Оскора

Я сама не очень понимала, что мне было нужно от правителя эльфов. Однажды мы с ним разговаривали, но тогда я слишком была поглощена новыми впечатлениями и попытками осмыслить происшедшее со мной, чтобы обращать внимание на кого бы то ни было, хотя бы и на эльфийского владыку. От нашей первой встречи у меня осталось лишь удивительно неприятное чувство, что я когда-то видела кого-то очень похожего, но не могу вспомнить где и когда. Это был абсурд. Роман, единственный знакомый мне эльф, конечно же, походил на брата своего отца, но это было совсем иное. То же, что тревожило меня, заключалось не в схожести утонченных черт, не в очертании головы, не в изяществе фигуры. Это был какой-то смутный намек, который тем не менее меня беспокоил несколько дней кряду. И еще мне хотелось откровенности. Я должна была понять, кем или чем меня здесь считают и чего они от меня ждут.