ним стоял мальчишка двенадцати лет в оранжевом комбинезоне. Правда, «усики» на его щеках были более ярко выражены, а глаза приняли тот же вид, что и зверя, заточённого внутри него. И снова прозвучало слово монстр…

Джинчурики, злобно и тяжело дыша, сжал правую руку в кулак и с размаху разбил зеркало ударом кулака. Кровь стекала по разбитым костяшкам пальцев юного Узумаки, но тому было словно наплевать на боль. Он с силой сжал свою руку в кулак, сжимая в ней ещё и осколки от стекла. Стекло полопалось и ладонь Наруто окрасилась в алый цвет.

— Я покажу вам монстра… — тихо проронил он, не в силах больше стоять на ногах и присаживаясь на пятую точку. Узумаки подбородком упёрся в собственные колени, спиной прижимаясь к тумбе.

— Видишь, даже после стольких лет, призраки прошлого тебя до сих пор преследуют… — в дверном проёме показался Тоби, холодным взглядом смирявший сидящего на полу Наруто. — Именно поэтому, мы — Акацуки, и решили собраться вместе. Чтобы похоронить прошлое и на его костях создать новый… идеальный мир.

— Я спать. — бесцветно процедил Наруто, пропустив мимо ушей слова Тоби.

— Ты можешь отрицать это, но ты до сих пор тот маленький мальчишка, мечтающий стать Хокаге, получить всеобщее признание и наконец… обрести семью. — от последних слов, джинчурики повернул раздражённый взгляд в сторону Тоби. — Глупо это отрицать, Наруто. Мы ведь с тобой… весьма похожи. — масочник положил свою руку на плечо блондину.

— Думаете, для такого как я, возможно завести семью? — неверяще фыркнул сын Минато, складывая руки на груди. — Мир давно определил за меня, кто я есть для всех…

— Именно поэтому, ты сейчас здесь. У нас у всех общая цель. И если ты поможешь нам, Наруто, ты наконец сможешь воплотить в жизнь все свои сокровенные желания…

* * *

— Ты хорошо постарался, Наруто-кун, но тебе ещё есть куда расти. — Кисамэ только закончил тренировку с юным джинчурики.

— Благодарю за признательность, Кисамэ-сан. — в холодной манере ответствовал Наруто, поправляя протектор, который в ходе спарринга сполз на правый глаз.

Мечник ушёл в логово, оставив блондина на улице одного. Сам Узумаки уселся под ближайшим деревом, со скучающим видом наблюдая за заходящим солнцем. В голове его родились разные мысли. Его интересовали слова Тоби, сказанные совсем недавно. Пожалуй, не считая лидера Акацуки, этот масочник был одним из самых загадочных персон в организации.

Тоби никогда не говорил о том, какова была его жизнь до вступления в ряды Акацуки. Он сказал лишь то, что когда-то был шиноби Конохи, но разочаровался в мире и решил исправить его. И больше всего юного Узумаки напрягало то, что этот загадочный масочник поразительно много знал о Четвёртом Хокаге и его жене. Будто он лично знал их, когда те ещё были живы.

От дальнейших размышлений его отвлёк звук приближающихся шагов. Обернувшись через плечо, Наруто увидел приближающегося к нему Итачи. Посмотрев на Учиху ещё около секунды, Узумаки отвернулся обратно.

— Красивый закат, не правда ли? — высказался Итачи, присаживаясь рядом с Наруто.

— Определённо. — в безразличном тоне отозвался Узумаки. — Очень красивый…

— Ты чего такой угрюмый? Из-за проигрыша Кисамэ? — в спокойной манере полюбопытствовал Учиха.

— Нет, это тут не при чём… — Наруто встал с земли и подошёл к обрыву, продолжая смотреть на закатное небо. — Знаешь, за три года с вами, я многое успел узнать о своих родителях и о ваших целях…

— И что же тебя волнует?

— Я… я даже сам не знаю, как это правильно описать. Мадара рассказал о том, кем были мои мама и папа, он показал мне, что все двенадцать лет моей никчёмной жизни, от меня скрывали правду лишь ради выгоды. Я стал осознавать, что не являюсь личностью, живым человеком, а лишь просто сосудом для Лиса. — парень на мгновение замолчал, чтобы затем продолжить: — Беседуя из раза в раз с Мадарой, он говорил о том, насколько лицемерен этот мир. Люди слепы и не понимают элементарных вещей, хотя смело называют себя величайшим творением природы. Но… разве умнейшее из созданий способно разглядеть в маленьком мальчике зло, которое погубило не одну сотню жизней? Люди по природе своей жестоки и бессердечны, своими деяниями, они наполнили этот мир своими неисчислимыми пороками, утопив его в крови, насилии, жестокости и ненависти…

— Ты безусловно прав, мы — люди, порой бываем мелочны и не способны увидеть правду, когда она перед носом. — задумчиво хмыкнул Итачи. — Но вместе с этим, мы способны сострадать и сопереживать. Я понимаю, через что тебе довелось пройти, Наруто…

— Тогда ты наверняка должен знать, как мне поступить в такой ситуации? — джинчурики развёл руками в сторону, на мгновение повернувшись к Итачи лицом. — Я не понимаю, для чего я родился? Всю жизнь был один, а едва обретя друзей, потерял их в одночасье. И теперь, когда я здесь и от меня прошлого нет уже ничего, я хочу знать: кто я такой и для чего живу? Есть ли в моей жизни какой-либо смысл?

— Человек видит свой смысл в существовании, если у него есть мечта…

— И разве она у тебя есть? — Наруто изогнул бровь, вопросительно уставившись в сторону Итачи.

— Я… я хочу защитить своего брата. — твёрдым голосом сказал Учиха-старший. — Таковая моя мечта…

— Когда-то и у меня была мечта, но теперь… когда Мадара открыл мне глаза, она стала просто напоминанием о прошлом…

— Знаешь, я не психолог, но с уверенностью могу утверждать, что ты просто неопределившийся в жизни человек. Ты разрываешься меж двух огней: старый Наруто, мечтавший стать Хокаге и нынешний Наруто, решивший изменить этот мир. — Итачи пожал плечами, вставая с земли и подходя к Наруто, который пустыми глазами смотрел на обрыв. — Скажи, Наруто, кем тебя видели другие?

— Монстром. — лаконичный ответ Узумаки не заставил себя долго ждать.

— Тогда, поставим вопрос ребром: а кем ты себя видишь сам?

— Я… я не знаю. — мрачно проронил Наруто.

— Может человек и не лучшее творение природы, но у него есть то, чего нет у других…

— И что же это? — джинчурики сложил руки на груди, выжидающе смотря на Учиху.

— Свобода выбора. — сразу ответил Итачи. — Люди вольны выбирать, как им поступить в том или ином деле. Ты сам волен выбирать, кто ты, Наруто. Важно не то, что думают о нас другие, важно то, что мы сами думаем о себе. Мнение большинства не должно преобладать над твоим собственным… раньше ты ведь шёл по этому пути, но в какой-то момент сошёл с этой тропы…

— И что же мне теперь делать? Вернуться туда,