Граф подумал, что и в этом случае не пришлось бы ночевать в роскошной кровати под белым балдахином, и почувствовал, что его ноги ступили на колючую придорожную траву.

Девушка разомкнула руки, сползла с его спины и с облегчением вздохнула, оказавшись на твердой поверхности. Из-за туч выглянула луна и осветила огромную лужу, посреди которой замерла слегка накренившаяся набок карета. Кучер опять взобрался на облучок и крикнул пассажирам, благополучно добравшимся до леса:

— Там за взгорком, в ложбине, ручей бежит, можете, барин, ноги помыть. А потом вдоль ручья идите, по тропинке, а как мостик минуете, так хутор и увидите. Если что, скажите, мол, от Ивана. Там свояк мой живет. Пусть батраков поутру пошлет, чтобы помогли экипаж вытащить, ночью тут все равно ничего не разберешь.

— А ты разве не пойдешь с нами? — крикнул Сергей.

— Нет, останусь, попытаюсь выбраться. Если получится, заеду за вами на хутор. Но вы там заночуйте, в любом случае до утра придется задержаться.

— Ну, хорошо, — согласился граф, — будем ждать тебя на хуторе.

По заросшему мелким кустарником склону они спустились к ручью, русло которого было настолько завалено камнями, поваленными деревьями, что они с трудом отыскали небольшой бочажок, где воды было чуть выше графских щиколоток, да и та была вперемежку с листьями и мелкими веточками.

Анастасия с берега наблюдала, как, едва слышно чертыхаясь сквозь зубы, ее попутчик пытается отмыть толстый слой грязи, облепивший его ноги по самые колени. Наконец он закончил приводить себя в порядок, вновь натянул сапоги, поправил шляпу, одернул плащ и подошел к Анастасии.

— Ну что, сударыня, продолжаем путешествие? — бодро спросил он.

— Господин Багрянцев, — девушка отвела глаза в сторону, и следующие ее слова, по всей видимости, дались ей нелегко, — я должна признаться, что мое решение отправиться в дорогу одной весьма опрометчиво, и я очень рада, что вы оказались рядом. Не знаю, что бы я сейчас делала без вас?

— По крайней мере через лужу вам бы пришлось перебираться самой, — усмехнулся граф. — Надеюсь, вы заметили, что кучер обладает отнюдь не богатырским телосложением и вряд ли бы согласился исполнить роль верховой лошади.

— Простите меня, господин…

— Зовите меня просто Фаддей, — быстро проговорил Ратманов, — думаю, я заслужил это право. А вас я могу называть по имени?

— Да, да, разумеется, — торопливо согласилась девушка, — только я не люблю, когда меня называют Анастасией. Лучше Настя, если пожелаете.

— Конечно, пожелаю! — мгновенно согласился ее спутник и посмотрел на небо. — Кажется, на наше счастье, распогодилось. Вон уже и звезды на небе показались, да и теплее стало, вы не чувствуете? — Не дожидаясь ответа, он расстегнул плащ, снял с шеи галстук, связал им за ручки саквояж и портплед и перекинул поклажу через плечо. — Давайте руку, а то, не дай бог, упадете в темноте!

Девушка сделала шаг навстречу, доверчиво протянула ему руку, и он принял в свою ладонь ее слегка подрагивающую ладошку. Она была холодной как лед, и Сергей не удержался, поднес ее к губам и попытался согреть своим дыханием. Лицо Насти приблизилось почти вплотную к лицу молодого человека, она смотрела на него своими огромными глазами, совсем темными в сумраке ночи и оттого казавшимися бездонными, как и небо, раскинувшее над ними свой купол.

— О господи, — прошептала она, не сводя с него глаз.

— Я начинаю думать, что ваш жених непроходимый тупица, — пробормотал граф, отпустил девичью ладонь, снял с плеча поклажу и в следующее мгновение привлек Настю к себе и приник губами к ее прекрасному рту, недоумевая, почему не сделал этого раньше. Крепко обнимая свою бывшую невесту, граф Ратманов только в первый момент ощутил ее легкое сопротивление, и тут же, к его величайшему изумлению, она стала отвечать ему. Да так, что Сергей уже в который раз пожалел, что находится сейчас не в спальне молодоженов, а вдали от человеческого жилья, среди мрачных и угрюмых деревьев, молчаливых свидетелей их первого поцелуя.

Внезапно девушка отстранилась и, прижав руки к щекам, потрясение произнесла:

— О боже! Я хуже графа Ратманова, в этом нет никакого сомнения! Господин Багрянцев, прошу вас, простите меня. Я не должна была позволить вам этот поцелуй. Я думаю, все дело в том, что я крайне раздосадована и огорчена, поэтому не сумела вовремя остановить вас.

Граф с удивлением посмотрел на нее, заметил блестевшие на глазах девушки слезы и опять осторожно приблизился к ней. Мягко обняв ее за плечи, он привлек ее к себе.

— Милая Настя, вы сами не понимаете, что говорите! Здесь нет вашей вины. Это я воспользовался вашей растерянностью и злоупотребил вашим доверием. Сумеете ли вы простить меня?

Настя виновато улыбнулась и коснулась пальцами его щеки.

— Как хорошо, что вы не граф! Несмотря ни на что, мне с вами легко и спокойно. — И совсем тихо добавила:

— И целуетесь вы восхитительно!

— Правда? — так же шепотом ответил Сергей и с неожиданной горечью подумал, что, очевидно, не понадобится особого труда, чтобы совратить это милое создание, но испытает ли он при этом то непередаваемое чувство, которое он ощутил, целуя ее, в этом он совсем не был уверен.

Он продолжал смотреть на девушку не отрываясь. И Настя почувствовала, как теплая волна омыла ее сердце и разошлась по всему телу. «О чем он думает? — забеспокоилась она внезапно. — Неужели он из той же породы, что и мой бывший жених? Вполне возможно, поцелуи для него что-то вроде спортивного состязания, а соблазнить девушку — все равно что завоевать кубок на скачках». Она уже наслышана о подвигах подобных спортсменов-любителей, но втайне все-таки надеялась, что Фаддей не из числа подобных ловеласов. Но, с другой стороны, его стихи все поголовно посвящены дамам, чьи инициалы включают в себя большую часть алфавита…

Поглощенная этими мыслями, Настя не заметила, что ее рука, словно сама по себе, все еще гладит слегка шершавую от выступившей щетины мужскую щеку. Она вздрогнула, когда он бережно отвел ее руку от своего лица и прижался губами к тонкому запястью.

— Не надо, — прошептала девушка тихо и попыталась отнять руку. — Я поступила, как глупая гимназистка, позволив вскружить себе голову. Клянусь, что в дальнейшем я не допущу ничего подобного!

— Я очень жалею о том, что я не граф и не могу предложить вам руку и сердце, — ответил Сергей, продолжая удерживать ее руку. — Увы, я беднее церковной мыши. Кроме безупречной родословной и нескольких томиков стихов, у меня за душой ни копейки. Я живу за счет издания своих стихов, но этих средств недостаточно, чтобы содержать семью. Будь я графом Ратмановым, я бы упал перед вами на колени и умолял принять мое имя. Но поскольку я не Ратманов, то в состоянии сделать вам единственное предложение: не отпускать мою руку, пока мы не достигнем хутора. — Граф вскинул на плечо их невеликий багаж, сжал в своей руке узкую девичью ладонь, и они сквозь темноту, сквозь недружелюбно затаившийся лес направились к хутору, который, судя по лаю собак, был не так уж и далеко.