Глядя на этих двоих, никто бы не смог предположить, что совсем недавно она целовалась с другим мужчиной, а ее муж лапал другую женщину. Супруги друг друга открыто не огорчали. «Бэшки» в этом плане всегда были более порядочными. После школы все переженились. И если разводились или изменяли, то делали это скучно и цивилизованно. Никаких страстей у них никогда не полыхало. Если мужья и изменяли своим женам, а жены мужьям, то делали это тихонько, чтобы вторая половина не узнала. Все у них всегда было добропорядочно и потому страшно тоскливо.

То ли дело у них в «А»-классе!

Большая часть их класса до сих пор не нашла свою вторую половинку. А кто и нашел, не сохранил.

Из них всех в браке оставались разве что два или три человека, в том числе и Дима с Таней. Да и их брак, как выяснилось, тоже трещал по швам.

Ира заметила, что к столу вернулась Лиза Курочкина. Они куда-то выходили вместе с Машей. Неудивительно, они ведь тоже подруги. Это до девятого класса Маша дружила исключительно с Ириной. Но после глупой ссоры, которая случилась у них из-за Юрика Синицына, Маша стала дружить с Курочкиной, а Ирина с Таней и еще отчасти с Аней Виловой. Но с Виловой дружить было трудно, потому что все твои самые сокровенные секреты моментально становились известны всему классу.

Вилова как раз сейчас рассказывала Грибовой о том, как дела у Ларки Коноваловой, которая еще в девяностых укатила с мужем в Канаду, да так там и осела.

– Так хозяин и вынудил ее мужа уйти! – донесся до Ирины обрывок их разговора. – И ни пенсии, ни выходного пособия. Как же! За что ему пособие? Тот ведь сам ушел! А хозяин им все эти годы обещал мужа Коноваловой компаньоном сделать! Коновалова-то рот и разинула. Думала, им жирный кусок отломится за здорово живешь. А им шиш с маслом! Выжали как губку и под зад ногой! Поделом им!

Ирина поспешно встала.

Не хотелось думать, что Анька и про ее дела рассказывает другим с таким же сарказмом.

Когда она тебя слушает, кажется, что нет на свете человека ближе и роднее. Но все тобой сказанное очень скоро передается другим, да еще с личными комментариями самой Ани, не всегда доброжелательными.

Подойдя к роялю, Ирина спросила у Вити:

– А где Таня?

– Она спит. Я уложил ее в подсобке.

– И оставил одну?

– Грибова с ней осталась. Официанты разрешили ей посидеть с Таней.

Еще бы не разрешили.

Ира не могла представить себе ни одного человека, который бы смог устоять перед натиском Грибовой.

– Таня сказала, ты дала ей какую-то таблетку?

– Да. Но это легкое успокоительное.

– Может, для тебя это и так. Но Таню оно совсем свалило с ног.

Ирина онемела.

За кого он ее принимает? За наркоманку, которая горстями глотает таблетки и потеряла всякую чувствительность к ним?

– Танюша такая нежная, такая хрупкая. Ей и четвертинки хватило бы.

– Я дала ей минимальную дозу! Меньше даже в рецептуре не указано.

Но Витька отвернулся.

Ирина же размышляла. Кто ее знает, эту хрупкую Танькину организацию? Вдруг таблетка и впрямь оказала на нее какое-то особое воздействие? Помрет еще от анафилактического шока во сне, Ирине отвечай потом.

– Где эта подсобка? Проводи меня туда!

– Изволь!

Витя легко поднялся, словно бы вовсе не был пьян. А ведь еще до начала ужина влил в себя вместе с бокалом пива полбутылки водки. И потом за столом опрокидывал в себя одну рюмку за другой. И тот виски, который он вынес из ресторана, Витька тоже выпил.

Ирина видела, как он допил и отшвырнул пустую бутылку. И ничего, держится ровно, руки не дрожат, глаза блестят, на лице румянец.

Пожалуй, в начале вечера, когда он был еще трезв, Витька выглядел куда хуже.

Видимо, в словах Грибовой, что у Витьки вместо крови по венам давно течет спирт, есть толика правды.

Таня мирно спала. Грибова сидела рядом. Официанты не только пошли навстречу, но и позволили ей устроиться на диванчике, кто-то даже укрыл Таню курткой.

– Чего пришли? – спросила Грибова.

– Посмотреть, все ли в порядке.

– Будто бы ты, Ирина, не знаешь, у меня всегда все в порядке!

Ира смутилась. А Грибова, понизив голос, шепотом поинтересовалась у нее:

– Ты лучше мне скажи, кто та кудрявая, что возле Димки крутилась?

– Не знаю. Брюнетка, да? В пестром платье?

– Да.

– А она крутилась? Я лишь видела, как она за ним наблюдала, когда он с Тамарой… м-м-м… танцевал.

– После того как вы с Таней вышли из зала, Тамара к столу вернулась. Выпить ей захотелось. А эта незнакомая с кудряшками сразу к Димке сунулась. А тому чего? Он и с ней лизаться начал. А потом они вышли.

Витька, заметив, что они слишком громко разговаривают, деликатно предложил:

– Может, не станем будить Танечку?

Но Таня уже услышала их голоса и сама открыла глаза. Потянулась, улыбнулась и стала почти хорошенькой.

Витька тоже заулыбался, засуетился, забегал.

Ирина невольно улыбнулась, глядя на его несуразную длинную фигуру, трогательно склонившуюся над маленькой Таней. Витьке надо бы завести себе какого-нибудь домашнего питомца. Ему просто необходимо о ком-нибудь заботиться. Глядишь, тогда и на выпивку столько времени не останется.

А вот Грибова повела себя странно.

Она тут же оттеснила Витьку в сторону и затеребила Таню:

– Раз проснулась, пошли. Там тебя будут чествовать.

– Меня? За что? Что я такого сделала?

– За твой торт спасибо тебе все скажут, чудачка ты!

Но Таня застеснялась. Она не желала идти одна. Хотела, чтобы рядом с ней был Дима. Лепетала, что сама никогда бы не приготовила такой десерт, ведь все продукты привез муж.

– И какие продукты! Я таких яиц, масла и сливок сроду не видела. Все натуральное, фермерское. Наверное, больших денег стоит. Но Дима сказал, чтобы я все тратила. Вот какой он щедрый. Нет, без него не пойду, даже и не просите. Найдите мне его. С ним пойду. А одна нет!

Но самого Димы, как на зло, никто не видел.

У Ирины даже зародилось нехорошее подозрение, что Дима все же уединился где-нибудь с одной из дам. Но во-первых, все дамы были пересчитаны буквально по головам самой Грибовой, а ей в этом вопросе можно было доверять. А во-вторых, Диму никто не видел уже около часа. А у Ирины были сильные сомнения, что Дима способен столь долгое время развлекать свою даму тет-а-тет.

Хотя, приглядевшись, Ирина поняла, что не видит в ресторане одной примелькавшейся особы. Хорошенькая брюнетка с круглым смеющимся личиком в обрамлении темных кудряшек. Маленький носик, пухлые губки. На женщине было пестрое приметное платье, которого сейчас нигде не было видно. А по словам Грибовой, эта брюнетка тоже крутилась возле Димы, хотя у нее был свой собственный кавалер – невысокий, изящный, он с явным неодобрением и тоской наблюдал за проделками своей подружки, но отчего-то решительных мер не предпринимал.