Странно выглядело предложение о закрытии Козицкого переулка. Казалось бы, в тесноте московского центра следовало беречь каждый дополнительный проезд, позволявший хотя бы слегка разредить толчею. Но градостроители обосновывали свою идею созданием единого массива крупных зданий от № 17 до № 23. В этот массив включались заново оформленное театральное здание (№ 17) и воздвигаемый на месте сносимой церкви жилой комбинат.

На правой стороне надстраивался дом № 4, причем его угловая часть решалась шестиэтажной башней с глубокими лоджиями. Преобразования соседнего дома № 2 ограничивались новым оформлением фасада. Безликое театральное здание № 6, помимо пробивки прохода в первом этаже, приобретало яркий конструктивистский облик благодаря вертикалям сплошного остекления по фасаду.

Полностью сносились мелкие постройки на участках № 8 и № 10. На их месте строились новые жилые дома. При этом предусматривалось некоторое расширение Кузнецкого переулка (ныне Кузнецкого Моста). В следующем квартале ликвидировались строения под № 18, прочие надстраивались и заново отделывались в духе конструктивизма.

Два последних квартала правой стороны рассматривались не столь подробно, видимо, у зодчих к тому времени еще не сложилось устойчивого мнения об их будущей судьбе[10].

Судьба великого плана реконструкции Большой Дмитровки оказалась схожей со всеми аналогичными идеями, которые во множестве возникали вплоть до принятия Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года, но не подкреплялись никакими техническими, экономическими и эстетическими соображениями.

Из всего задуманного в жизнь воплотились всего четыре элемента – строительство жилого комбината на месте церкви, снос дома № 15 с раскрытием вида на Институт В. И. Ленина, реконструкция театрального здания № 17 и сооружение жилого дома № 21 с элементами обслуживания жильцов (своего рода жилого комбината).

Этот представительный дом на углу с Козицким переулком появился в 1935 году. Он предназначался для проживания работников Наркомата легкой промышленности, а спроектировали его архитекторы В. Н. Владимиров и Г. И. Луцкий – сотрудники архитектурно-проектной мастерской Наркомтяжпрома, возглавляемой П. А. Голосовым. Здание было типичным для переходного периода советской архитектуры, когда зодчие взялись оперативно оснащать чисто конструктивистские объемы только что спроектированных зданий «классической атрибутикой», имея о ней не всегда адекватные представления. О конструктивистском прошлом дома говорят такие детали, как глухое ленточное ограждение балконов третьего этажа, асимметрично выступающий в сторону переулка объем, завершенный глубокой лоджией – солярием. Зато рустованный цоколь, колонны лоджии, профилированные карнизы – дань времени, требовавшего большей декоративности новых домов, особенно в центре города. При всей противоречивости облика дом удачно вписался в общий фронт застройки Большой Дмитровки. Его стилистическое единство с соседним Театром имени Станиславского и Немировича-Данченко привело к возникновению на пересечении улицы с Козицким переулком интересного ансамбля, характерного для советской архитектуры 30-х годов.

Самая интересная и самая крупная постройка советской эпохи появилась на Большой Дмитровке значительно позже – спустя пятьдесят лет – на участке под № 26. В конце XIX века он принадлежал купцам братьям Ляпиным. Широкую известность в Москве они получили благодаря устроенному ими бесплатному студенческому общежитию. В глубине их домовладения стоял мрачный, напоминавший огромный ящик складской корпус. Его-то за ненадобностью купцы и приспособили для проживания неимущих студентов (проект перестройки выполнил гражданский инженер В. Г. Залесский). По фамилии благодетелей общежитие получило название Ляпинки. Лицевое здание, служившее особняком братьев-купцов, после революции приспособили под небольшой театр с залом всего на 400 мест. Театр получился тесный и неказистый, а потому творческие коллективы в нем не задерживались. Как только появлялась возможность, они перебирались в более подходящие помещения. Всего за пару десятилетий импровизированное театральное здание на Большой Дмитровке сменило нескольких хозяев. В начале 30-х годов в нем выступали актеры театра под руководством Симонова, затем сюда въехал Театр имени Ермоловой. После войны давал спектакли Театр имени Моссовета, а после его переезда на площадь Маяковского – цыганский театр «Ромэн».

Здание Академии архитектуры. 1935 г.

Наконец где-то в начале 60-х годов старое здание не выдержало постоянной нагрузки и начало потихоньку расползаться по швам. Цыганский театр пришлось срочно выселять, для него нашлось более просторное и удобное помещение – зал бывшего ресторана «Яр», в 1940 году перестроенного в клуб летчиков, а после войны включенного в комплекс новой гостиницы «Советская». Выбор новой театральной площадки оказался удачным и потому, что раньше цыганские хоры были непременным атрибутом того же самого «Яра».

А освобожденное здание на Пушкинской поставили на ремонт, который затянулся надолго – обветшавшие стены не хотели держаться, несмотря ни на что. В конце концов на старый особняк пришлось махнуть рукой, и его попросту сломали. Участок пустовал еще несколько лет, пока решалась его дальнейшая судьба, и лишь в конце 70-х годов на нем начало довольно быстро расти новое здание. Его хозяином стал Государственный комитет по строительству и архитектуре (Госстрой) СССР. Статус застройщика обязывал его ко многому – и в самом деле новостройка удалась во всех отношениях – как в плане архитектурного решения, так и по качеству строительных работ.

Место для нового здания было выбрано не случайно. Давным-давно, аж в 1884–1885 годах, крайне популярный в те годы, но не блиставший особыми талантами архитектор П. П. Зыков выстроил на соседнем участке (№ 24) двухэтажный особняк, в соответствии с господствовавшими тогда вкусами обвешанный причудливой лепниной. В 1931–1933 годах здание приспособили для размещения Московской городской контрольной комиссии и рабоче-крестьянской инспекции (МГКК – РКП). Его надстроили на два этажа и переоформили фасады. Сохранив классическую симметрию, дом утратил все внешнее убранство, приобретя взамен некоторые типично конструктивистские черты – угловые балконы с глухими ограждениями, сильные горизонтальные членения фасадов, завершающий парапет, скрывающий односкатную крышу.

Но вскоре контрольные комиссии и рабоче-крестьянские инспекции были преобразованы в комиссии партийного контроля, для которых нашлись более просторные и удобные помещения. А бывший особняк достался вновь созданной Академии архитектуры. Так что место имело прочные архитектурно-строительные традиции.

Авторы проекта нового здания – архитекторы И. Покровский, А. Саунин, Ю. Свердловский, конструкторы Б. Зархи, М. Тарасенко – вписали в тесный, неправильной формы участок крупный объем с многочисленными рабочими помещениями, сделав его при этом почти равным по высоте окружающим постройкам и обеспечив очень полезный на узкой улице отступ от красной линии. Справа к нему присоединили бывшую резиденцию Академии архитектуры, подвергшуюся очередной реконструкции, которая согласовала его внешность с представительным новоявленным соседом. Такой подход оказался вполне оправданным, ибо сей сосед оказался одним из лучших образцов московской архитектуры конца XX века.