Дверь открыл все тот же напыщенный дворецкий и провел Феллоуза в такую же напыщенную приемную. Кто-то заставил эту комнату накрытыми чехлами столиками и дорогостоящими произведениями искусства, включая фотографии таких же напыщенных людей, вставленные в серебряные рамки.

Приемная просто кричала «У нас есть деньги!», как будто проживания на Парк-лейн было недостаточно, чтобы продемонстрировать это. Однако Феллоуз знал, что сэр Линдон Мейтер испытывает некоторые трудности. Капиталовложения Мейтера были исчерпаны, и ему требовалось большое количество наличных денег, чтобы выбраться из долгов.

Он собирался жениться на богатой вдове, рассчитывая, что она спасет его от банкротства. Но дня два назад в газетах появилось сообщение, что свадьба отменяется. Мейтер наверняка тяжело переживал это.

Феллоуз уже полчаса мерил шагами комнату, когда вернулся дворецкий и повел его в роскошную гостиную, находившуюся по другую сторону холла. В ней были еще задрапированные столики, позолоченные безделушки и портреты в серебряных рамках.

Мейтер, блондин, красавец, которого француз назвал бы человеком с прекрасными манерами, вышел вперед и протянул руку.

— Приятно вас видеть, инспектор. Не предлагаю вам присесть. Ибо представляю себе, как вы, услышав, что я собираюсь вам сказать, поторопитесь произвести аресты.

Феллоуз скрыл свое раздражение, ему не нравилось, когда его поучали.

— Как прикажете, сэр, — сказал Феллоуз.

— Лорд Йен Маккензи рано утром уехал в Париж. Мой дворецкий узнал это от моего лакея, который ухаживает за девушкой, работающей в кухне лорда. Что вы на это скажете?

Феллоуз с трудом скрывал нетерпение. Он знал, что Йен Маккензи уехал в Париж, поскольку обязан был следить за лордом Йеном Маккензи. Его не интересовали сплетни, рассказываемые слугами, но он ответил:

— Неужели?

— Вы слышали об убийстве, совершенном вчера в Ковент-Гардене?

Мейтер пристально наблюдал за ним. Феллоуз, разумеется, знал об убийстве. Этим делом занимались другие, но его проинформировали утром. В одной комнат пансиона возле церкви была обнаружена женщина, заколотая своими швейными ножницами.

— Да, я слышал об этом.

— А вы знаете, кто приходил в этот дом прошлой ночью? — торжествующе улыбнулся Мейтер. — Йен Маккензи, вот кто!

Сердце Феллоуза забилось так, что кровь закипела в жилах, будто он занимался любовью с женщиной.

— Откуда вы это знаете, сэр?

— Я же следил за ним. Эти проклятые Маккензи думают, что все могут делать по-своему.

— Вы следили за ним? Почему, сэр?

Феллоуз сохранял спокойствие, но у него перехватывало дыхание. «Наконец после столь долгого ожидания — наконец».

— Но разве это важно? Вас не интересуют подробности?

Феллоуз достал из кармана маленькую записную книжку, раскрыл ее и из того же кармана извлек карандаш.

— Продолжайте.

— Он сел в свою карету ранним утром и поехал в Ковент-Гарден. Остановился на углу узкого переулка, карета была слишком велика, чтобы въехать в него. Он прошел по переулку, вошел в дом, оставался в нем приблизительно минут десять, потом вышел. Затем он отправился на вокзал Виктория и сел в первый же отходивший поезд. Я вернулся домой и услышал от моего дворецкого, что Маккензи уехал во Францию, а затем в утренней газете прочел об убийстве. Я сложил два и два и решил не рассказывать об этом журналисту, а обратиться в полицию.

Мейтер сиял, как мальчишка, гордый тем, что передал сплетню другому мальчишке. Феллоуз поразмышлял над этими сведениями и добавил их к тому, что ему было уже известно.

— Откуда вы знаете, что лорд Йен вошел именно в тот дом, где было совершено убийство?

Мейтер опустил руку в карман сюртука и достал листок бумаги.

— Я записал адрес, когда следил за ним. Мне было интересно, к кому он приходил. Свое любимое местечко, думал я. Я собирался рассказать об этом миссис… другому человеку.

Он протянул бумажку Феллоузу. «Сент-Виктор-Корт, 23». Именно по такому адресу бывшая проститутка по имени Лили Мартин была найдена мертвой сегодня рано утром.

Феллоуз старался не давать волю своему возбуждению, вкладывая бумажку в записную книжку. Он уже пять лет пытался посадить Йена Маккензи на скамью подсудимых, и, возможно, возникшие обстоятельства помогут ему это сделать.

Он успокаивал себя. Он должен старательно во всем разобраться, не допустить ни единой ошибки, предоставить все доказательства, не вызывающие и тени сомнения. Когда он предоставит доказательства своему начальнику, то их не смогут оставить без внимания или замолчать все вышестоящие начальники, как бы ни было велико влияние герцога Харта Маккензи.

— Если не возражаете, сэр, — сказал Феллоуз, — пожалуйста, держите эти сведения при себе. Я поступлю так, как полагается, но не хочу, чтобы он был предупрежден. Хорошо?

— Конечно, конечно. — Мейтер постучал себя по носу и подмигнул. — Я весь ваш.

— Почему вы поссорились с ним? — спросил Феллоуз, убирая записную книжку и карандаш.

Руки Мейтера, спрятанные в карманах, сжались в кулаки.

— Это довольно личное дело.

— Что-то связанное с разрывом вашей помолвки с миссис Экерли?

Феллоуз уже успел ознакомиться с тем, что было известно Мейтеру.

Мейтер побагровел.

— Мерзавец увел ее прямо у меня из-под носа, оболгал меня. Это не человек, а змея!

Вероятно, леди узнала о тоске Мейтера по школьным дням с их телесными наказаниями. Феллоуз знал, что Мейтер содержал дом с дамами, где занимался такими делами, в которых инспектор Феллоуз желал бы поучаствовать.

Мейтер отвел глаза.

— Мне не хотелось бы, чтобы об этом стало известно. Газеты…

— Я понимаю, сэр. — Феллоуз постучал по носу, подражая Мейтеру. — Это останется между нами.

Мейтер кивнул, его лицо по-прежнему было багровым. Феллоуз вышел из этого дома в приподнятом состоянии духа, затем вернулся в Скотленд-Ярд и попросил отпуск.

Прошло долгих пять лет, прежде чем он, наконец, увидел трещину в крепости, представлявшей семью Маккензи. Он засунет палец в эту трещинку и раскачает всю крепость, превратив ее в руины.

— Как неприятно.

Бет поднесла газету к окну, где было светлее, но мелкий шрифт сообщал то же самое.

— Что, мэм?

Ее новая компаньонка, Кейти Салливан, молодая ирландская девушка, которая выросла в приходе мужа Бет, разбиравшая перчатки и ленты, купленные Бет в одном из парижских магазинов, подняла глаза.

Бет отбросила газету и взяла сумку с принадлежностями для рисования.

— Ничего важного. Пойдем?