Не знаю, какой бес вселился, но стоило получить свой оргазм, отдышаться - будто какой-то айсберг с наглостью на поверхность всплыл.

Эд только ширинку расстегнуть успел, а я уже вооружилась трусами и даже прочистила горло, чтобы сказать «Нет».

Никогда еще мне не было так жалко собственного мужа, как в эту секунду.

Никогда еще я не заставляла его страдать и не держала на голодном пайке. Но и других в его постели пока тоже не встречала.

Эд, видимо, звериным чутьем почувствовал, что что-то пошло не так. Качнувшись, он широко распахнул глаза. Со страдальческой миной кое-как запихнул под резинку боксеров свою боевую «дубинку». И тихо, едва слышно прохрипел... нет, не «Пожалуйста!», не «За что?» и даже не «Не надо!».

Будто прямо сейчас за ним приехал катафалк с венками и свежим дубовым «спальником», муж дернул шеей, и я услышала:

- Сдохну ведь. Не откачаешь.

Спорить было сложно. «Дубинка» так оттягивала резинку трусов, что те вот-вот грозили разлететься на лоскутки. Но возбуждение уже отпустило меня окончательно, и феминистский приказ лучшей подруги огромным плакатом всплыл в памяти.

- Прости. Это было приятно, но поезд дальше не идет.

Поправив блузку, я уверенно вернула трусы на их привычное место. Потом убрала с лица волосы. И подхватила свою сумочку.

Будто ничего и не произошло. Совсем.

- Ты не можешь так уйти... - Судя по растерянному виду, Эд так и не пришёл в себя.

- Я не просила уносить меня из ресторана и об этом... - посмотрела на свою юбку, - ... не просила тоже.

- Детка, ты не такая.

Чудовище пустило в ход свое самое опасное оружие - наклонило голову, свело брови и выстрелило в меня жалобным взглядом. Учитывая, что в комплекте со взглядом шло роскошное мускулистое тело, чувственные губы, идеальный прямой нос и короткие кудри, как у наших мальчишек, - эффект получился умопомрачительным.

Трусы просто обязаны были сами свалиться с моих бедер, но приятная ноющая боль между ног сбивала все настройки.

Мне и хотелось его.

И было стыдно.

И жалко.

А еще что-то незнакомое, шальное заставляло гордо держать голову и прятать за серьёзной миной счастливую улыбку.

- Прости. Разговор был про развод. - Я уверенно взялась за дверную ручку. Лиза была бы мной горда!

- Но стонала ты совсем не об этом.

Эд резким движением привел в порядок свою рубашку. Стер с лица все эмоции.

- Сути не меняет. Брать меня силой ты умеешь, но проблемы так не решаются.

- Черт, сладкая!.. Мне на библии поклясться, что не изменял тебе? - На высоких скулах заиграли желваки. - Или, может, полиграф у знакомого следователя одолжить? Я могу! Один звонок, и сюда привезут. Только мигни!

- Не передергивай!

- А как еще прикажешь доказать тебе свою невиновность?

- Ну... как-то ж ты голую помощницу в свою кровать впустил. Придумал что-то. Наверное, и сейчас какая-нибудь идея придет.

- Так ты ждёшь от меня идею? - Голубые глаза хищно вспыхнули. - Не извинения?

- Как показала практика, извиняться ты умеешь только одним способом. Оно, конечно, приятно, но на душе легче не становится.

Пока этот умник не решил проверить свои «извинения» в других позах, я открыла дверь и даже стала правой ногой на ковровую дорожку в коридоре.

- А не боишься, что предложу что-то, что сама выполнить не сможешь?

Я буквально кожей ощутила, как от Эда пошла опасная волна жара. Невидимое огненное цунами.

- Альтернатива у нас одна - развод. Юрист у тебя у тебя уже есть. Я тоже себе найду.

- Ни шагу назад?

- Меня муж учил не соглашаться на компромиссы.

Терпение уже трещало по швам, и, не прощаясь, я метнулась за дверь. Молнией полетела в сторону лифта. Не оглядываясь. Не позволяя себе думать, какую кашу заварила.

Когда дверцы лифта почти закрылись, Эд меня догнал. Вопреки опасениям, он не стал стопорить лифт или пытаться вытянуть меня из него.

В сужающемся проеме мелькнуло спокойное уверенное лицо. И чётким командным голосом мой муж произнес:

- Я тебе позвоню. Сегодня вечером. Жди!

4.3

Из отеля я бежала так быстро, словно участвовала в марафоне. Не замечала ни ступеней, ни порогов, ни выбоин на дороге. Не думала о каблуках. Однако самым сложным был не бег. Тяжелее всего оказалось не оглядываться.

Оглянуться хотелось безумно. Последний взгляд мужа будто загипнотизировал. Мурашки от него по коже носились. Ни в такси, ни пока поднималась по лестнице собственного дома не могла успокоиться. Только открыв двери квартиры, почувствовала, что начинаю приходить в себя.

Все три пары любимых глаз уставились на меня сразу у порога. Взволнованный, раскрасневшийся от активных игр Кир. Немного взлохмаченный, но спокойный Даня. И будто маленькая королева – важно, уперев кулачки в бока, впереди братьев встречала Соня.

Стоило присесть на корточки и раскинуть руки для объятий, меня будто в валерьянку окунули. Уголки губ сами растянулись в стороны. И все тревоги остались где-то позади.

Такая, блаженная и спокойная, я распрощалась с няней. Быстро приняла душ. И занялась ужином.

Рука с ножом запорхала над разделочной доской. В кастрюльке забулькала вода. Со стороны все выглядело совсем как раньше, когда не звучало никаких предложений о разводе и не нужно было ломать голову над тревожным «позвоню».

Дети помогали отвлекаться, как могли. Вначале троица устроила мне настоящий перекрестный допрос. Каждый из них с интервалом в пару минут прибегал с одним и тем же вопросом.

Первым, как обычно, был Кир. У меня чуть сковорода из рук не выпала от его внезапного появления и требовательного: «А где папа?»

Вторым стал Даня. Он лучше всех знал, что подкрадываться к маме нельзя, потому громко прошлепал на кухню и спросил то же, что и брат.

Третьей оказалась Соня. В отличие от братьев, она не стала даже пересекать линию «коридор-кухня» и прямо от двери прокричала общий для всех вопрос.

Когда каждый лично выяснил про командировку, повестка дня резко сменилась. Мои дети в прежней последовательности начали нападение на кухню, но теперь их интересовало: «А когда он вернется?».

Снова каждый по-своему, неожиданно и громко.

К третьему вопросу я уже даже не дергалась. С волнением поглядывала на телефон, но отвечала четко. И о том, что отбой все равно будет в девять. И о том, что отсутствие папы никак не связано с обязанностью ходить в сад.

Отстала троица только после ужина. На полный желудок вместо папы их вдруг заинтересовали мультики. А я наконец-то смогла сделать себе чай.