Но спасительный сон никак не приходил. В полночь Лизетта включила бра и упорно читала до четырех, пока не провалилась в беспокойную дремоту, полную мучительных сменяющихся видений, среди которых основное место занимал высокий темноволосый призрак, удивительно похожий на сына Адама.

— Cherie, приезжай на уик-энд. Мы показываем коллекцию весенних моделей. В субботу, с одиннадцати до двух. Три манекенщицы, избранный круг, шампанское…

— Ой, нет, maman! — воскликнула Лизетта. — У меня работы по горло.

— Твоя преданность делу достойна восхищения, но позволять работе садиться себе на шею — верх глупости! — укорена ее Луиза.

— Oui, maman, ты, как всегда, права.

На другом конце провода послышался смешок.

— Ну так что, приедешь?

Лизетта тоже слегка усмехнулась в ответ.

— Ты же не примешь отказа!

— Превосходно! Жду тебя в пятницу вечером, поедем куда-нибудь поужинать.

Если уж мать заберет что-нибудь в голову, с ней никакого сладу нет. Лизетта со вздохом положила трубку. Она обожала свою мать и всегда возвращалась отдохнувшая с ее уик-эндов. Фрэнкстон, расположенный в нескольких километрах к югу от Мельбурна, привлекал внимание многих живописной линией побережья и потрясающими красотами природы.

Модный магазин в центре города был предметом особой гордости Луизы. Она приобрела его всего лишь два года назад, и сейчас это было процветающее заведение, чья репутация котировалась все выше благодаря утонченному вкусу хозяйки-француженки и ее чутью на новые веяния в мире моды. Лизетта с удовольствием заглядывала по субботам в элегантный салон матери, у которой не было отбоя от клиенток, готовых выложить умопомрачительные суммы за уникальные модели Луизы Леклер. На протяжении полутора лет взносы спонсоров увеличились почти втрое, поэтому Луизе в начале каждого сезона удавалось демонстрировать новую коллекцию моделей. Эти проходившие на ура показы всякий раз становились событием в богатых кругах городка.

Лизетта надеялась, что этот уик-энд пойдет ей на пользу. Бодрящий морской ветер поможет восстановить силы и развеет паутину черных мыслей. Возможно, за эти дни она сумеет вытеснить из головы навязчивый образ Джейка Холлингеуорга. В самом деле, к чему превращать работу в центр всей жизни?

Мельбурн славится своей переменчивой погодой, и пятница не явилась исключением. Шквалами налетали дожди, ветер, забираясь в складки одежды, пронизывал до костей, ненадолго прогладывало солнце, и тут же небо снова затягивали свинцовые тучи, набухшие дождем.

В половине седьмого вечера Лизетта завела свой «БМВ» в гараж матери, поставив его рядом с роскошным обтекаемым лимузином.

Луиза бросилась ей на шею. Выпив чашку крепкого кофе с бренди и чувствуя, как внутри разливается приятное тепло, Лизетта прошла в спальню, оборудованную специально для нее. Распаковала небольшой чемодан я приняла горячий душ.

Час спустя они сидели в маленьком ресторанчике с китайской кухней.

После бокала изумительного шардонне Лизетте стало совсем хорошо.

— Долго засиживаться не будем, n'est-ce pas, cherie? С утра пораньше надо быть в салоне. Вообще-то все уже готово, но ведь знаешь, как бывает. Лучше удостовериться. Pи сотрrends? — Луиза едва заметно пожала плечами.

— Ну конечно, maman, я всегда за то, чтобы пораньше лечь.

Луиза улыбнулась одними глазами; было видно, что она не может наглядеться на дочь.

— Завтра на ужин я приготовлю тебе что-нибудь такое… Что ты любишь. А потом посидим у камина за бутылкой хорошего вина, и ты мне все-все расскажешь, d'accord?

Лизетта удивленно на нее взглянула.

— О чем, maman? О нудных доверенностях и контрактах?

— Non, сinе. — Глаза Луизы лукаво блеснули. — О нем. О мужчине, который появился в твоей жизни.

— Никто у меня не появлялся.

— Так ли?

— Ты становишься фантазеркой, maman, — слегка нахмурилась Лизетта.

— Ну, тогда… о чем-нибудь другом, — сдалась Луиза и перевела разговори более безопасное русло, но от дочери не укрылось проницательное, хитроватое выражение ее глаз.

Около десяти они приехали домой и, решив не перебивать сон кофе, сразу разошлись по спальням.

Суббота встретила их ярким солнцем, сверкавшим на ослепительно чистом небе, но было холодно, а к югу от горной грады Данденонг собирались снеговые тучи. Слава Богу, хоть один день без дождя и ветра, думала Лизетта, входя вместе с матерью в магазин.

Включенные калориферы быстро нагрели помещение, и оставшиеся до показа часы пролетели незаметно. Лизетта обсудила с Луизой окончательный вариант программы, осмотрела модели, украшения, ответила на несколько телефонных звонков, помогла накрыть стол.

Показ прошел, как всегда, успешно. Буквально каждая модель вызвала соответствующий интерес, и после демонстрации приглашенные кинулись их разглядывать поближе и покупать.

Лизетта занялась продажей, а Луиза изображала гостеприимную хозяйку и бродила с гостями по салону между столиков, ломившихся от еды и напитков. — Вот эти два я просто обязана купить, — захлебывался голос с явным американским акцентом.

Лизетта одарила улыбкой покупательницу, желающую приобрести две очень дорогие фирменные модели.

Что-то очень знакомое почудилось ей в этой шикарной блондинке. Лизетта напряглась и вспомнила: спутница Джейка Холлингсуорта в ресторане в тот вечер, когда сама она ужинала с Хэнком Престоном.

Прошло еще несколько суматошных часов, и около пяти Луиза наконец проводила последнюю покупательницу к выходу. Было уже почти пять. Манекенщицы ушли раньше, две продавщицы собирали со столов стаканы и тарелки. Еще одна девушка, приглашенная специально по этому случаю, развешивала платья на плечики. Оставалось только прикрепить к ним ценники. Длинный, но удачный день, подумала Лизетта, помогая матери закрывать магазин. А дома ждет горячий душ, уютный халат, стакан вина и мамины деликатесы. В предвкушении всего этого Лизетта устроилась на переднем сиденье автомобиля.

— Я отложила для тебя одно бальное платье, ты в нем будешь неотразима, cherie. Считай это моим подарком по случаю успешного показа, — проговорила Луиза, поворачивая ключ в зажигании.

— Но, maman, — запротестовала Лизетта, — я сама его куплю, если оно мне понравится. Сколько можно делать мне такие дорогие подарки! — Она дотронулась до руки матери. — Нет-нет, прошу тебя, не надо!

— А сколько лет, пока болел отец, я тебе вообще ничего не дарила! Не до подарков было, Лишь бы выжить. — Голос уже немолодой женщины дрогнул. — А теперь, когда я могу себе это позволить, ты не должна лишать меня такого удовольствия.

— Ты дарила мне свою заботу, свою любовь, — мягко возразила Лизетта.

— А это гораздо дороже, чем вещи.