сдерживаемую ухмылку, которая могла бы соперничать с улыбкой серийного убийцы.

— Лэндон, это Мия, — мистер Уитби указывает на меня. — Она не разговаривает, но прекрасно слышит тебя. Если ей захочется пообщаться, она напишет тебе в заметках на своем телефоне. О, и так случилось, что она лучшая из всех, с кем я играл в шахматы после тебя.

Он только что сказал «после тебя»?

Мистер Уитби, я строила для вас в своей голове святилище английского джентльмена, но как вы смеете ставить меня в один ряд с этим мудаком?

— После меня, да? — повторяет Лэндон, и я клянусь, в его глазах вспыхивает огонек, делая их ярче и более садистскими.

— Да. Она слишком умная молодая леди и грозный противник. Хотел бы я остаться и посмотреть, как вы двое играете.

— Теперь я заинтригован, — ублюдок, который определенно ничем не похож на Брэна, кроме внешности, снова улыбается. Как он мог придать чему-то такому простому, как улыбка, нездоровый шарм и сатанинское вуду?

Я неохотно сажусь за свободный столик в углу. Бо́льшая часть меня хочет сбежать и пересмотреть поклонение дьяволу, чтобы проклясть человека передо мной, но это будет выглядеть ужасно подозрительно.

Кроме того, Лэндон никак не может знать, что это я унизила его перед его претенциозными подражателями.

Тем не менее, мои движения скованны, когда я сажусь напротив него. Вот тебе и расслабление, и отключение сознания.

Можно с уверенностью сказать, что вся эта ситуация выходит из-под контроля.

Я занята тем, что расставляю белые фигуры точно по середине плиток.

— Мы встретились снова.

Я медленно поднимаю голову только для того, чтобы мой взгляд встретился с его ехидным и этой дразнящей ухмылкой в уголках его губ.

Сохраняя прежнее выражение лица, я набираю на своем телефоне:

— Напомни, кто ты такой?

Он смотрит на слова и разражается смехом.

— Ты интересная маленькая мышка.

— Меня зовут Мия, — печатаю я и показываю ему.

— Мышка — более точное описание. Тебе нравится оставаться незамеченной и оставлять крупицы хаоса, не так ли?

К черту этого мудака.

Есть ли шанс на то, что если я ударю его ногой, меня не вышвырнут фанаты, которые все еще наблюдают за нами со своих мест?

Кроме того, значит ли это, что он подозревает меня?

Тем не менее, даже если это так, у него нет доказательств и, следовательно, он не может меня ни в чем обвинить.

Я двигаю свою первую пешку и пристально смотрю на него. Он смотрит в ответ, скользя своей пешкой по плиткам.

— Должен сказать, твои актерские способности выше среднего.

Я поднимаю бровь.

— То, что ты встретилась со мной, сохранила спокойствие и даже притворилась, что не знаешь меня, достойно аплодисментов.

Я печатаю и показываю ему:

— Не понимаю, о чем ты. Мы встречались? Когда? Может быть, в твоих снах?

— Моих снах?

— Вау. Я действительно тебе снилась? Знаю, я симпатичная, но ты можешь перестать пускать слюни.

Его губы подергиваются.

— Кто-то, конечно, пускает здесь слюни, но точно не я. И нет, мы не встречались в моих снах. Мне должно быть не наплевать на тебя, чтобы позволить тебе получить доступ к моему подсознанию, а мне, как известно, наплевать. Однако мы встречались, когда я испортил машину твоего кузена.

— Не припоминаю.

— А как ты назвала меня гребаным придурком, а затем начала учить меня ругаться на языке жестов, когда я назвал тебя немой? Это ты помнишь?

Моя кровь закипает при напоминании, и я испытываю искушение снова отшить его, но вместо этого передвигаю еще одну пешку и затем печатаю:

— Нет. В своей жизни я встречала много придурков, и невозможно запомнить их всех. Тем не менее, тебе повезло, что у тебя хорошая память на бесполезные встречи.

Вот так. Нокаут. Лучший способ отомстить эгоистичным придуркам с комплексом Бога, таким как Лэндон? Заставить их почувствовать, что они ничего не значат.

— Хм, — его взгляд скользит от телефона к моему лицу. — И сейчас я подумал, что должен извиниться за то, что назвал тебя немой, но оказывается, в этом нет необходимости.

Я прищуриваюсь, но быстро скрываю это. Чертов придурок чуть не поймал меня в ловушку.

Во что он играет? Извиниться? Такие люди, как он, не извиняются.

Если они и делают это, то не всерьез.

А если они действительно думают об этом, то есть скрытый мотив.

— Учитывая, что у тебя провалы в памяти, — он обхватывает пальцами шею слона и встречается со мной взглядом. — Мне не стоит предполагать, что ты была у меня дома недавно?

— Я даже не знаю, где твой дом, — печатаю я.

— Забавно, — он наклоняется вперед. — Потому что я видел видеозапись, на которой мой брат приглашал тебя.

Черт.

— О! Я не знала, что это твой дом, — я мило улыбаюсь, показывая ему свой телефон.

— Точно так же, как ты, возможно, не подозревала, что мой идентичный близнец, который буквально выглядит как моя копия, может быть, я не знаю, моим близнецом?

— Подозревала, когда только что встретила тебя, но невежливо говорить о чьей-то семье, тебе не кажется? — я снова улыбаюсь, сбивая его коня.

Думаю, сегодня кто-то будет охотиться за мной, а не наоборот.

— Это так, и именно поэтому я предпочитаю не показывать кадры, на которых твоя сестра-близнец выставляет себя полной дурой с одним из моих охранников той ночью.

Я замираю, мои щеки горят.

— Правильно, мышонок. Я знаю, что вы обе вторглись на мою собственность и облили меня свиной кровью. Теперь, когда мы покончили со скучными любезностями, не обсудить ли нам это подробнее?

Глава 5

Лэндон

Я никогда не играл хорошо с другими.

Да, я мог бы использовать свое обаяние, но только для того, чтобы добиться расположения здесь, связей там и секса везде.

И ни в коем случае не для того, чтобы собирать суперфанов и девушек с мечтательными глазами.

На самом деле, я играл с ним только для того, чтобы они попали именно в то место на шахматной доске, где я хочу их видеть.

Сила — для грубиянов, которые не способны думать головой. И хотя я получаю удовольствие от случайных вспышек насилия, на самом деле это не мой образ действий.

Однако загнать определенную мышь в угол определенно стоит.

Наглый, ничтожный маленький нарушитель спокойствия, который умудрился залить меня кровью в моем собственном доме, сидит напротив меня в позе, которая является превосходной имитацией греческой статуи.

Или, если подумать, может быть, римской. Они более неестественны и