Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ясно, — бросил я через плечо и вышел…
Снова провал, а потом мой старый кабинет.
— Да не знаю я что случилось! Не знаю! Костя пошёл в туалет, а когда вернулся он уже был такой. Я не знаю, пожалуйста! — Сергей смотрит на меня, а я качаю головой, понимаю, что девушка не причём.
Я смотрю на переписку сына с этой Ксюшей в соц. сетях, и только что мне положили на стол распечатку его звонков и СМС. Сына всегда окружали девицы, охотницы за моими деньгами, но эта не такая. Она и знать не знала кто такой Константин Петров. И Костик впервые в жизни влюбился.
— Хватит ныть! — понимаю, что девчонка ни в чем не виновата, но сдерживаю себя с трудом.
Отворачиваюсь, чтобы ее не видеть. В висках бьется злая мысль, что лучше бы сдохла она, а не мой Костик.
— Игорь, убери ее отсюда.
В этот момент дверь кабинета открылась и зашёл Сергей.
— Федор Васильевич, нашли…
Просторный пустой подвал, тусклый свет от единственной лампочки под которой на стуле сидит связанный мужик. Судя по его виду ребята Сергея над ним уже поработали.
— Только один вопрос гнида. Откуда у тебя у тебя это дерьмо? У меня есть цифры, это не простая ангельская пыль, кто-то хотел убить моего сына.
— Они меня убьют, — от урода пахнет страхом и обгаженными штанами.
— Я тебя тоже убью если не скажешь, а если скажешь еще поживешь, может быть…
— Доброе утро, Фрэнк, — сквозь сон я услышал голос Мелани. — Как спалось?
Глава 4
Одарив меня на прощанье чувственным поцелуем, Мелани ушла из моей жизни. И теперь я мог вернуться к своему плану — заявить о себе советскому послу.
Начал я с того, что сходил в магазин за канцелярскими принадлежностями. Вернувшись в номер, разложил на столе черную тушь, кисти и листы белоснежной бумаги. Достал из кармана блокнот с образцами иероглифов и начал упражняться.
Вся работа заняла около двух часов, аж вспотел. Даже не думал, что шпионская деятельность такая муторная. Лучше уж погони с перестрелками. Хотя, чего это меня на приключения понесло? Опять молодая и горячая кровь реципиента взыграла? Мне-то старичку лучше избегать таких передряг. Я сплюнул три раза через левое плечо и постучал по деревянной столешнице. Так, на всякий случай. После своего перемещения во времени стал задумываться о тонких материях, которые при первой жизни не принимал в расчет. Да и моя задумка о поздравлении СССР с будущей победой на чемпионате мира, думается мне, была подспудно продиктована желанием добавить в свой образ мистики. Ведь именно ей я приписывал последние события. В научный прорыв и эксперименты инопланетян верилось намного меньше.
Аккуратно отложив кисть, чтобы не испортить результат кропотливой работы кляксой, я полюбовался своим творением и аккуратно свернул письмо в трубочку, после чего перевязал черным шнурком.
Теперь не мешало бы перекусить и можно отправляться на автовокзал. Следующая остановка — Вашингтон.
* * *
«Сияющий град на холме» встретил меня прозрачным холодным воздухом, безоблачным небом и полицейскими сиренами.
— Посмотри парень, — обратился ко мне водитель автобуса, — вот, что бывает, когда руки растут из задницы. Я посмотрел туда, куда указывал его палец и обомлел. Автобус остановился перед сквером, в глубине которого виднелся большой белый монумент с фонтаном, выполненным в классическом стиле.
Правда, сейчас там имелось одно маленькое дополнение в не особо любимом мною авангардном стиле, а именно большая спортивная машина, уткнувшаяся разбитой мордой в монумент.
Судя по всему, водитель, даже не пытался затормозить или вписаться в поворот. Он перепахал газон сквера, снес пару скамеек, фонарь и въехал в фонтан.
— Извините, мистер, я впервые в Вашингтоне. Что это за памятник?
— Это, мать его Христофор Колумб, первооткрыватель Америки, чтоб её, — с чувством проговорил водила, открыл окно и смачно сплюнул на асфальт. — Наверняка очередной укуреный итальяшка со своей толстозадой подружкой. В этом городе только они создают проблемы, — автобус медленно въехал на круг и стал объезжать сквер.
— Вот, парень, посмотри на них. Я же говорил, чёртовы макаронники! — рядом с двумя полицейскими стояла парочка: совсем молодой юноша и девушка с разбитым лицом. Водитель снова открыл окно и громко прокричал, обращаясь к ним:
— Imbecille, impara a guidare, tua madre puttana dovrebbe vergognarsi di te! Idiota! (Придурок, научись водить машину, твоей матери — шлюхе должно быть стыдно за тебя! Идиот! итальянский)
Мой взгляд упал на бейджик на форменной куртке водителя, и я чуть было не расхохотался. Водителя звали Матео Ригатони. Тот увидел, куда я смотрю и пояснил:
— Ты не путай, я американец, а это макаронники.
Наконец автобус въехал на территорию Грейхаунд-терминала, я спрыгнул на асфальт и огляделся в поисках такси. У местных тружеников баранки, как и у всех водителей такси всех стран и времен, особенный нюх на клиентов и передо мной затормозила машина. Сев на мягкий кожаный диван в салоне, я озвучил адрес:
— 1125, 16-я стрит.
Когда машина тронулась, таксист задал странный вопрос:
— А у тебя кто?
— Простите?
— Это же адрес посольства русских. Там сегодня акция родственников погибших в Корее пилотов, — вот это поворот! Может и не придётся изобретать велосипед и рядиться в китайца, чтобы передать послание.
— Дядя, в самом конце, — сориентировался я.
— Понятно, мистер. Жаль.
Больше расспросов не последовало. Правда минут через десять водитель снова заговорил:
— Нет, не дело, что коммуняки занимают особняк Пульмана. У меня отец был водителем у конгрессмена Лоудена, который был женат на дочери Пульмана, так что он бывал в том доме, да. Правда, это было давно, в десятом году. А потом мистер Лоуден заболел и особняк продали русским.
Ладно еще до Великой войны, когда там было царское посольство. С ними еще можно было иметь дело. Но сейчас-то там эти. Гнать их надо из центра. Построить тюрьму, как они любят и пусть там сидят.
— Вы тоже не любите русских? — дать бы ему как следует по блестящей лысине, чтобы глаза вылетели, но нельзя. Ставить в стойло я пиндосов буду по-другому, изящней.
— А кто их любит, сам посуди. У тебя они дядю