мире ничего нет. Когда-нибудь он нарвется на человека, у которого "хочу" еще больше, и тогда Бешеному придет конец, потому что уступать он не умеет.

— Скажите, Джелатти, — спросил Джек Дуглас, — а чем собирался заняться О'Нил после освобождения? Он не делился с вами своими планами?

— Что-то он упоминал о подружке, которая должна ему пять лет жизни. Говорил, что она теперь разбогатела и за каждый год жизни отвалит ему кучу денег. Не знаю, что он имел в виду.

Джек Дуглас тоже не знал, что имел в виду Джефф О'Нил, но, кажется, начинал догадываться. Вернувшись в Нью-Йорк, он бегло просмотрел дело по обвинению Джеффри О'Нила в наезде на человека, закончившимся смертью потерпевшего, и убедился, что кроме косвенных, никаких иных улик против Джеффа у суда не было.

Обвинение было построено в основном на собственном признании О'Нила. Поэтому и приговор был сравнительно мягким.

Но зачем Бешеному было сознаваться в том, что это он сидел за рулем машины, сбившей того человека, — ведь арестовали его на соседней улице, когда машину он уже бросил и ни одного свидетеля, видевшего сам момент наезда, не было? О'Нил мог отпираться ото всего, и прокурору было бы не так просто добиться от суда обвинительного приговора. Тем не менее Бешеный почему-то безропотно признает себя виновным и получает свои пять лет тюрьмы. Почему? Такое можно было понять, если бы Джефф пытался таким образом уйти от ответа за более тяжкое преступление или если он, признаваясь в наезде, брал на себя вину кого-то другого, чье имя в деле не фигурировало.

В полицейском управлении ему посоветовали поговорить с Джоном Ковальски, который арестовал Бешеного Джеффа пять лет назад. Джек Дуглас, выяснив, что Ковальски уже год, как на пенсии, созвонился и подъехал к нему домой. Оказалось, что тот живет всего в двух кварталах от дома миссис Макклоу, матери Мери Типпет. Старый полицейский почти двадцать лет проработал в этом районе и хорошо знал его обитателей.

— Джефф О'Нил? — переспросил он, пытливо глядя на Дугласа, — да, это я арестовал его тогда, но до того я еще четыре раза задерживал его по подозрению в угонах автомашин. Правда, его каждый раз оправдывали за недостатком доказательств, потому что я ни разу не смог взять его в машине — за рулем этому парню нет равных.

— А что он за человек, этот О'Нил?

— Да неплохой в общем-то парень, только немного необузданный. Еще мальчишкой он уже держал в страхе всю улицу. Мог прижать какого-нибудь парня старше себя в углу, приставить ему нож к горлу и потребовать, чтобы тот через полчаса принес десять долларов, если хочет спокойно жить на этой улице Давали, конечно, его ведь все здесь боялись и верили, что он может и убить, особенно, если посчитает свою честь, как он ее понимал, в чем-то задетой. Самолюбив был этот парень до крайности.

— А вы сами считаете, что он может хладнокровно подготовить убийство незнакомого человека и осуществить его?

— Хладнокровно вряд ли, а вот в запале может и убить. Он однажды при мне вцепился полицейскому зубами в горло так, что его еле оторвали.

— Вцепился зубами? — изумился Джек Дуглас.

— Да, прямо в горло. Я его тогда в очередной раз задержал по подозрению в угоне машины, ну, а поскольку он при задержании очень уж брыкался, то я посадил его на ночь в камеру при полицейском участке, чтобы он малость поостыл. — Старый полицейский добродушно усмехнулся и поглядел на свои пудовые кулаки. — Ну вот, отправил, значит, я его в камеру, а через час в участок врывается его подружка Мери Макклоу и требует, чтобы Джеффу передали сандвичи и термос с кофе.

— Вы сказали, Мери Макклоу? — довольно невежливо перебил собеседника Джек Дуглас, — Да, она с Бешеным училась в одном классе, и он по ней просто с ума сходил. С ее матерью-то мы до сих пор раскланиваемся по-соседски, а сама Мери, говорят, вышла замуж и уехала отсюда Ну так вот, приходит она в участок, приносит еду для своего дружка и требует, чтобы все эти сандвичи ему передали в камеру. А в тот вечер дежурным по нашему участку был Джо Гаррисон — как полицейский, может, и неплохой, но как человек — дрянь изрядная, к тому же редкий бабник. В тот день была то ли суббота, то ли воскресенье, а может, праздник какой — не помню, но помню, что народу в участке набилось полно. Тут и проститутки, и какие-то задержанные за драку, и врача к кому-то вызвали на освидетельствование. И вот Гаррисон при всех предлагает этой Джеффовой девчонке, да еще с такой подковыркой: "Я, пожалуй, передам все это твоему приятелю, но потом отвезу тебя к твоей мамаше, а то уже темно, и тебя по дороге кто-нибудь может обидеть". Все, кто был в комнате, сразу смекнули, к чему он клонит, и стали прислушиваться.

Ясное дело, Гаррисон надеялся уломать девчонку в машине, но только он не знал, с кем имеет дело. Она за спиной Бешеного так привыкла к полной своей безнаказанности, что никого не боялась, к тому же и язычок у нее был, что твоя бритва. Может, предложи ей это Гаррисон один на один, Мери просто не ответила бы ему или вежливо отказалась, чтобы не наживать себе врага — она была умная девочка, эта Мери Макклоу. Но сейчас в комнате было полно народу и ее ответ обязательно стал бы известен Бешеному, поэтому она решает сыграть, что называется, на публику: мило улыбается и щебечет ласковым голоском: "Спасибо, сержант, я бы с удовольствием прокатилась с вами, но ведь в полицейских машинах нет кондиционеров". А этот кретин Гаррисон идиотски ухмыляется и спрашивает, при чем здесь кондиционер? Девчонка этак внимательно осматривает его с ног до головы и обратно, и уже совсем другим тоном, не притворяясь, говорит: "Просто я терпеть не могу, когда в машине воняет козлом, особенно старым козлом". Гаррисон как стоял посреди комнаты, так и застыл, открыв рот, а эта сопливка положила свой пакет на стойку дежурного и спокойно вышла на улицу.

Джек Дуглас живо представил себе эту картину и от души захохотал. Похоже, он недооценивал Мери Типпет в ее способности постоять за себя. Может, правда, с годами она изменилась?

— А за что О'Нил набросился на этого Гаррисона? Вы ведь его имели в виду?

— Да, его. Он очень разозлился на Мери Макклоу и решил сорвать свою злость на самом Джеффе. Зашел к нему в камеру