– Лично я ставлю на мужчину, – доверительно шепнула нам Анита, наблюдая за Роем, как тот мечется в темноте со своей банкой машинного масла. – Ведь только сильная рука могла вот так, с маху, одним ударом прикончить беднягу.

Я возразила:

– Ну, не скажи. По-моему, здесь требовалась не столько сила, сколько умение, ведь Эдик так набрался, что можно было сколько угодно щупать его спину в поисках подходящего места, он бы и не заметил.

– Да ведь он сидел, откинувшись на спинку кресла. Как щупать, через кресло, что ли?

– Он часто наклонялся вперед, чтобы взять стакан с водкой или кружку с пивом…

– …и убийца воспользовался таким моментом? Но все равно, нужен опыт. Кто из вас имеет подобный опыт? А ну, признавайтесь! Вам уже доводилось убивать?

– Иоанне несколько раз, – буркнула Алиция, но шутливого тона не поддержала Эва.

– Тебе хорошо говорить – мужчина, – обрушилась она на Аниту. – Ведь у твоего Генриха алиби. А несчастному Рою весь вечер пришлось мотаться туда-сюда.

– Ах, милая, ведь это же так интересно – муж-убийца!

Заметив, как сверкнули в темноте глаза Эвы, я подумала, что она, пожалуй, перестанет любить Аниту.

Анита же откровенно наслаждалась атмосферой сенсации и не скрывала этого. Она плавилась в ней, как саламандра в огне. Зося наблюдала за Анитой с плохо скрываемой неприязнью. Что ж, я понимала подругу. Ее восемнадцатилетный сын вымахал ростом под метр восемьдесят, активно занимался спортом и вообще был юношей в полном расцвете сил. Я еще подумала: пожалуй, Зося первый раз в жизни пожалела, что ее сын не какой-нибудь слабосильный замухрышка.

Прелестный вечер наконец пришел к концу. Господин Мульдгорд с бесконечными извинениями, но тем не менее очень твердо осчастливил нас информацией, что пока никому не разрешается покидать Аллерод, не получив на то позволения от него лично. Эве, Рою и Аните разрешалось жить в своих домах, но им тоже запрещалось покидать Роскилле и Видовр. Выезд за пределы Дании совершенно исключался. Полной свободой могли пользоваться лишь Лешек и Генрих.

– Мне очень жаль, дорогая, что я вынужден оставить тебя в столь идиотской ситуации, – с грустью и некоторым смущением сказал Лешек Алиции, – но меня ждут на яхте. Помощь моя вряд ли понадобится, а для тебя все-таки одним непрошеным гостем будет меньше.

Алиция безнадежно махнула рукой и вздохнула:

– Другие приедут. А ты когда отправляешься?

– Сегодня же, последним поездом. Завтра на рассвете мы отчаливаем. Ждут только меня.

– А Эльжбета? Ты разве не хотел захватить ее с собой?

– Во-первых, неизвестно, сколько пришлось бы ждать, ведь она, как и все, под подозрением, а во-вторых, она и не собиралась путешествовать со мной. Эльжбета давно ведет самостоятельный образ жизни и делает все, что хочет, не испрашивая моего позволения. Вот только надеюсь, что все-таки не она убила Эдика…

Господин Мульдгорд собирал свои манатки и своих сотрудников. Стоя в открытых дверях на террасе, я видела, как в кухне Эльжбета остановила Алицию и что-то ей сказала. Алиция с явным интересом повернулась к ней, но тут ее окликнули полицейские, и она поспешила к ним на террасу, пройдя мимо меня. Эльжбета же покинула кухню и исчезла в дверях ванной.

Я уже тоже хотела выйти на террасу, как вдруг заметила какое-то движение в прихожей. Свет из кухни и комнаты не проникал в глубину небольшого коридорчика, ведущего к входной двери. И там, в темноте, кто-то тихо и осторожно вышел из дома.

Обежав вокруг дома, я застала на площадке перед входной дверью всех в наличии. Рой и Эва, Анита и Генрих, Зося, Павел и Алиция прощались с полицейскими, которые уже рассаживались по машинам.

Я остановилась, не добежав до них, и глядела с беспокойством и смутной тревогой на хорошо знакомых мне людей. Один из них только что вышел из темной прихожей, стараясь, чтобы его не заметили. Кто?

Мы все без должного почтения восприняли известие о нашем домашнем аресте. Прощаясь с господином Мульдгордом, каждый из нас ознакомил его со своими планами на понедельник, и тому ничего не оставалось, как принять их к сведению.

Алиция сочла необходимым выйти на работу. Зося, Павел и я решили выбраться в Копенгаген, затем Зося планировала встретиться там с Алицией и вместе с ней вернуться домой. Мы с Павлом собирались посетить парк и казино Тиволи и вернуться позже. Эльжбета отправилась в гости к каким-то знакомым и, следовательно, вернулась бы еще позже.

Поскольку в доме все до последней крошки хлеба было съедено, в понедельник утром мы с Зосей еще до отъезда в Копенгаген отправились закупать продукты в магазинах Аллерода. Накупили всякой всячины и среди прочего виноград, который Алиция жутко любила. Правда, в это время года виноград был еще дорог, но мы решили, что Алиция, при выпавших на ее долю переживаниях, имеет право на маленькие радости, и купили виноград специально для нее. Вымыв и красиво уложив его на блюде, мы поставили блюдо на низкий столик у дивана, после чего, заперев дом, отправились по своим делам.

Весь день, естественно, я не переставала думать об убийстве. И даже вечером, когда мы с Павлом стояли за рулеткой казино в Тиволи, голову по-прежнему распирало от теснившихся мыслей. Некоторые сомнения я решила прояснить тут же:

– Павел, скажи правду! Тринадцать я пропускаю. Это ты угробил Эдика?

– Почему я? – возмутился Павел, не отрывая глаз от крутящегося круга. – А я пропускаю девятку…

Моя страсть к азартным играм была непреодолима. И так всю жизнь! Естественно, я немедленно переключилась на игру и с живым интересом спросила:

– Который раз пропускаешь?

– Вот сейчас уже восьмой.

– Тогда будь внимателен, скоро может выйти, так что ставь! Откуда мне знать, почему ты. Вот если окажется, что ты, тогда и будем удивляться, с чего вдруг. А сейчас я просто спрашиваю, ты или не ты.

– Нет, не я, – рассеянно ответил Павел, всецело поглощенный игрой. – С какой стати мне его убивать? И вообще, у меня в жизни не было никакого стилета. Нет, ты гляди, чтоб мне лопнуть, тринадцать, а ты не поставила!

Диким взглядом уставилась я на цифры рулетки и с облегчением произнесла:

– Нет, проскочило! Слава богу! И сейчас тоже не будет. А ты поставь на девятку, это я тебе говорю…

– Сейчас?

– Сейчас. Так точно, не ты убил?

– Честное слово, не я! Ну… ну… Есть!

– Девятка, четыре кроны, – возвестил крупье.

– Ставь еще раз, теперь она подряд выйдет несколько раз. Послушай, раз не ты…

– Это мое? – спросил Павел, указывая на жетоны.

– Твое, забирай. Послушай, раз не ты…

– Девятка, восемь крон, – возвестил крупье.