Эндрю хотел возразить и даже открыл было рот. Однако именно в этот момент в дверь сунулась миссис Сток:

– А вот и наш Шон! – объявила она. – Наймете его для всякого мелкого ремонта. А если не наймете, а вместо него возьмете Стейси, я уволюсь, и ищите себе другую домоправительницу!

Все уставились на нее. Эндрю, изо всех сил сдерживая смех, снял очки и медленно протер их носовым платком.

– Не искушайте меня, миссис Сток, – сказал он. – Ох, не искушайте.

Миссис Сток опешила.

– Ну и шуточки… – начала она.

Но тут до нее окончательно дошло, что это может быть и не шутка. Она искоса, снизу вверх взглянула на Эндрю.

– Ну, в общем, вот он, наш Шон, – сказала она.

И впихнула в комнату коренастого юношу.

Шону было лет восемнадцать. Эндрю, да и Эйдану, с первого взгляда стало понятно: Шон из тех, кого в Мелстоне называют «с придурью» – а Аркрайты, подумал Эйдан, назвали бы «с особенностями развития». Лицо и тело у него были пухлые, и почему-то сразу казалось, будто это они пытаются возместить то, чего не хватило мозгам. А глаза у него были до того выпученные, что веки туго натянулись по краям. Шон стоял, озадаченный и смущенный всеобщим вниманием, и от стыда теребил толстыми пальцами подол футболки.

– Он почти все умеет, – заверила собравшихся миссис Сток, протолкнувшись в кабинет вслед за Шоном. – Только надо сначала хорошенько объяснить, что к чему.

Все это время мистер Сток бдительно шнырял под открытыми окнами кабинета и следил, как там все продвигается у Стейси. Теперь он сунул голову вместе со шляпой в ближайшее окно.

– Да чтобы духу этого тролльего выродка тут не было! – завопил он. – В прошлом году все помидоры мне потоптал!

И тут все принялись орать друг на дружку. Шон завопил оглушительным тенором, что он ни в чем не виноват, Стейси закричала на дядюшку, чтобы не лез не в свое дело, а потом повернулась и закричала на миссис Сток. Миссис Сток закричала в ответ – все пронзительнее и пронзительнее: она вступилась за Шона, а Стейси посоветовала не совать свой начальственный носик в дела профессора Хоупа. Таркин подскакивал в кресле и вопил, что не желает сидеть и слушать, как оскорбляют его дочь, а мистер Сток мерно рокотал, словно большой барабан в оркестре, и костерил всех вместе и каждого в отдельности.

Эйдан в жизни не слышал ничего подобного, даже отдаленно. Он вжался в жесткую спинку своего стула и держал рот на замке. Эндрю закатил глаза. В конце концов он нацепил очки и прошагал к письменному столу, отыскал там длинную старую линейку, оттянул ее на себя и с силой ударил по корпусу компьютера.

БЛЯМС!

Крики оборвались. Эндрю снял очки, чтобы не видеть, как все уставились на него, не веря своим глазам.

– Благодарю вас, – сказал Эндрю. – Если вы уже закончили улаживать мои личные дела, я, пожалуй, сообщу вам свое решение. Шон, вы остаетесь работать здесь с испытательным сроком в неделю.

Эндрю стало жаль Шона, а от одной недели ни от кого не убудет.

– Вам это подходит? – спросил он.

Шон энергично закивал, у него явно отлегло от сердца.

– А вы, Стейси, поскольку вы разбираетесь в компьютерах, поступаете с испытательным сроком на месяц. Мне надо создать базу данных и ввести много документов, а в компьютере что-то раз ладилось. – И ладно бы только что-то одно, не надо было бить его линейкой. – Годится?

Миссис Сток свирепо глядела на него исподлобья. Стейси с задорным и победоносным видом ответила:

– Я могу по понедельникам, вторникам и пятницам. Когда начинать?

– В остальные дни она служит в Конюшнях, – пояснил Таркин.

– Тогда завтра и начнем, – постановил Эндрю. – В девять тридцать.

У Эйдана гора с плеч свалилась. До сих пор он был убежден, что Эндрю из тех, о кого все вытирают ноги.

– Мистер Сток, – продолжал Эндрю. – Я уверен, у вас много неотложных дел. А вы, миссис Сток, будьте любезны, постелите в гостевой комнате. Эйдан останется здесь, пока мы не поймем, как ему следует действовать.

– Ох, спасибо! – выдавил Эйдан.

От благодарности и облегчения у него дыхание перехватило.

Эндрю не терпелось как следует расспросить Эйдана, но с этим пришлось подождать до вечера, пока не уйдут мистер и миссис Сток. К тому же Эйдан все равно заснул, вымотанный до предела, едва миссис Сток проводила его в гостевую комнату.

Между тем внизу было очень беспокойно. Мистер Сток люто разозлился на миссис Сток за то, что та без спросу привела в дом Шона. Миссис Сток не могла простить мистера Стока за то, что тот оказал протекцию Стейси. Да и на Эндрю она сильно рассердилась.

– Вот честное слово, – жаловалась она сестре, – не надо было ему брать этого мальчишку, ведь у меня и без того столько обязанностей! А ведь мне даже не сказали, сколько он у нас пробудет. Говорила я тебе, этот человек витает в облаках!

И от возмущения, как обычно, приготовила запеканку из цветной капусты с сыром.

– Я ее съем, – сказал Эйдан, когда Эндрю хотел выбросить запеканку.

Эндрю замер, занеся тарелку над мусорным ведром.

– А пиццу не хочешь? – не без удивления уточнил он.

– Я бы и пиццу тоже съел, – робко ответил Эйдан.

Эндрю поставил запеканку – страшную месть миссис Сток – в духовку, и тут на него накатили и едва не сбили с ног воспоминания о том, до чего же много самому Эндрю требовалось еды, когда ему было столько же лет, сколько Эйдану. А за ними нахлынул целый океан далеко не таких отчетливых воспоминаний о том, что говорил и делал старик Джослин и сколько всего Эндрю от него узнал. Только они почему-то ускользали. А жаль, подумал Эндрю. Среди этих воспоминаний, несомненно, была уйма всего важного – и для него самого, и для Эйдана.

После ужина Эндрю отвел Эйдана в гостиную и принялся расспрашивать. Начал он деликатно, издалека, с безобидных материй вроде школы и друзей. Эйдан оглядел комнату и с огорчением отметил, что у Эндрю нет телевизора, а потом стал охотно отвечать. Друзей у него много, сказал он Эндрю, и школа ему нравится, только все это пришлось бросить, когда социальные работники увезли его и отправили к Аркрайтам, в богатое предместье Лондона.

– Правда, все равно скоро каникулы, – примирительно добавил Эйдан.

Он решил, что Эндрю, наверное, беспокоится за его образование, он же профессор.

Эндрю мысленно сделал себе заметку выяснить адрес Аркрайтов. Они ведь наверняка волнуются. После чего перешел к вопросам о бабушке Эйдана. На них Эйдан отвечал еще охотнее. Он был рад поговорить о ней. Совсем скоро у Эндрю сложился великолепный портрет обаятельной, душевной пожилой чудачки, которая и вправду прекрасно воспитала Эйдана. Кроме того, Эйдан очень ее любил, это было очевидно. Эндрю подумал даже, что не зря боготворил Аделу Кейн в те дни, когда коллекционировал ее пластинки, – оказывается, она и в самом деле была чудо.