— Жестокие люди заслуживают лишь одной жалости — что они не поняли, как жить в этом мире, — согласилась Эйра Чёрная рассудительно.

Эйра Ехидная развела руками и с усмешкой посмотрела на неё.

— Тш-ш! Жница сейчас прочитает нам проповедь!

Жница рассмеялась. Хотя и не слишком искренне.

Девушки попадали в «Дом» по-разному. Это сейчас сюда стремились, и женщины предлагали Грации своих дочерей ради их лучшей жизни. А раньше Грация не брезговала практиками любой маман: она заманивала к себе одиноких путниц, выкупала молодых девушек у торговцев людьми и даже, говорят, занималась шантажом.

Нельзя было судить со всей уверенностью, но сейчас, похоже, Грация раскаивалась за эти методы. Она не любила упоминать о том, что некоторых купила с рук — как и Жницу.

Первая хозяйка приобрела Жницу у настоятеля схаалитского приюта. Как часто бывало в Рэйке, сироты росли под присмотром церкви. Из всех трёх богов Схаал покровительствовал самым убогим, больным и ненужным. Поэтому их там не учили ни читать, ни писать; и после монастыря никому не нужные люди в чёрных обносках знали лишь несколько погребальных ритуалов — а также складно попрошайничали во имя Владыки Смерти. Обучение завершалось жреческой клятвой, которую давали примерно в возрасте пятнадцати лет.

Но со Жницей вышло иначе. Когда она подросла, её и её ровесниц от десяти до двенадцати лет настоятель распродал по борделям.

Жница долго ходила по рукам. За необычную красоту девушки платили сравнительно дорого, и ей удалось избежать падения на самое дно — она попадала в постели лишь весьма состоятельных ростовщиков, рыцарей или служащих. Но никто не хотел иметь с ней дело слишком долго.

«Схаал словно ходит за ней рогатой тенью», — подмечали её коллеги по искусству любви. — «Она говорит сама с собой по ночам и вечно лезет копать сырую землю».

Принеся прибыль одному публичному дому, она быстро оказывалась неинтересна из-за своей молчаливости. А после начинала смущать своих хозяек своими странными привычками. В конце концов они спрашивали её, откуда она, и девушка отвечала честно: «Из схаалитского монастыря».

Тогда маман бледнели и сбагривали её куда подальше. Среди них почему-то встречались крайне суеверные, набожные женщины, которые не хотели видеть у себя воспитанницу Бога Горя, что, по слухам, приманивало в дом смерть. И, в сущности, оскорбляло самого Бога Горя.

Но госпожа Грация не считала, что после стольких лет в работе Жница ещё может считаться жрицей Схаала. Она охотно купила девушку за пятнадцать золотых рьотов и очень гордилась ею. Она предложила её марготу в первый же лунар и даже получила за это определённое снисхождение с его стороны; но задумчивая чёрная куртизанка не заинтересовала лорда настолько, чтобы сделать её одной из своих фавориток. И Грация тоже стала задумываться о том, не задарма ли она держит Жницу.

Однако та придавала «Дому» некий шарм загадочности и сразу притягивала взгляд тех, кто приходил впервые. О «Чёрной Эйре из Дома» часто упоминали эстеты среди разбойников и вольные художники.

По крайней мере один раз она была интересна любому, кому была по карману ночь за один золотой рьот. Но её глубокий взгляд пробирал до жути, и гости в следующий раз предпочитали ей кого-нибудь поразговорчивее и повеселее.

«Не могла бы ты быть попроще с мужчинами?» — как бы невзначай спрашивала Грация у девушки. — «Они же пугливые, им кажется, ты смотришь им в душу. И они не хотят приходить за тобой повторно».

«Но по крайней мере первый раз они же приходят», — резонно возражала Жница.

Словом, она уже столько лет была в этом ремесле, что от проповедей в её памяти остались только бессмысленные обрывки. Лишь горьковатое напоминание о том, что боги даже собственных воспитанников не защищают от подобной судьбы.

— Мессы не будет, — она развела руками перед остальными Эйрами. — Вместо этого всем положено по сочному апельсину.

— Эй! — Грация стукнула её веером по лбу. Она была воспитаннице ростом по плечо, но её авторитет не позволял смотреть на неё свысока. — Ничего вам не положено. Уже час до открытия остался, а вы ещё все в неглиже и половина не причёсаны.

— Так что там после пожалеть-то было? — высунулась из своей комнаты Эйра Хитрая, чтобы потянуть время.

Грация попалась на крючок и пустилась во вдохновлённые наставления:

— После пожалеть — послушать их истории о том, как они воевали, сколько врагов победили… и не восхищаться, как учат в «Синице»! — строго добавила она. — Восхищение слишком наигранно. Сперва выслушайте как следует. Задавайте вопросы. Интерес — это лучший восторг. Откровенно говоря, парни из «Сокола» чуть ли не просят продемонстрировать приёмы, которыми гость побеждал своих врагов, и выводят шуточную дуэль на уровень должной близости… но вы, милочки, никогда так не делайте! Мне хватило той потасовки, что устроила Злая, когда гость попросил его отлупить, но не знал, на что она способна.

«Грация когда-то обреталась при дворе маргота Минорая», — вспомнила Эйра-Жница. — «Она знает придворные манеры. Леди учат развлекать мужчин разговорами, и она подсмотрела это у них».

— Слушайте, запоминайте и лишь потом выбирайте из всего услышанного то, чем мужчина бахвалился больше всего. Тогда напомните ему об этом — и похвалите.

— Очень умно! — обрадовалась Эйра Болтливая. — Я так и сделаю, когда попаду к марготу.

«Если он сюда вообще заглянет», — подумала Эйра-Жница.

Грация похлопала в ладоши. Девушки повставали с мест и замельтешили. Каждая заскакивала в свою комнату, находила там свои тафтяные мерцающие одежды, накидывала их — и выбегала снова, к зеркалу, чтобы примерить поверх пелерины, накидки или какие-нибудь тяжёлые украшения из речного жемчуга и пирита.

Эйра тоже собралась уходить, чтобы облачиться в слитное чёрное платье, что не имело глубокого декольте, но столь скульптурно облегало её высокую фигуру, что сидело на ней лучше всего. Но её тёмную руку схватила Печальная.

— Жница, — сказала она тихонько и повернулась к ней боком. — Серёжка зацепилась за ворот… поможешь?

Эйра молча кивнула и взяла край её серёжки с какой-то стекляшкой внутри. Мало кто из куртизанок, даже имея при себе настоящие золотые цепочки, надевал их ради клиентов. Мужчины имели свойство рвать на девушках украшения в порыве страсти.

Пока Эйра возилась, Печальная сказала ей тихо:

— У меня есть толстый браслет из пирита, «кошачьего золота»… но совершенно нет настроения его надевать. А тебе к чёрной коже пойдёт: у него холодный червонный оттенок, как и у тебя по вечерам. Хочешь?

— Хочу, — улыбнулась Эйра. Её белые зубы ярко сверкнули из-под кофейного цвета губ. — Люблю пирит. Он замещает