Третья втыкается на полтора сантиметра правее соска. Четвертая – зеркально третьей. Пара минут, и грудь топорщится ими, точно дикобраз. Иглы кончаются, но приходит время кусачек. Кончик соска оттягивается все сильнее и сильнее. Чик! На его месте остается аккуратное круглое отверстие. Жерло истекающего кровью вулкана.

Его язык осторожно касается равного края раны, ощущая на губах вкус соленого железа, кончик его погружается в желеобразную мякоть. Пальцы ласкают бордовый след от свежего шрама на животе.

Это очень глубокий петтинг.

Чудесно…

Боль – это новый секс.

Il

Он по-настоящему прекрасен. Особенно когда под лоснящейся кожей перекатываются бугры мышц – результат применения экзогенных гормонов. Мышечная гипертрофия умеренная, отчего тело имеет идеальные пропорции античной статуи. Ее пальцы скользят по широкой груди, по рельефному прессу, смыкаются вокруг основания полуэрегированного члена. Немного поиграв с ним, пальцы крепко сжимаются, приводя агрегат в состояние полной боеготовности.

Налитая кровью головка становится лилового цвета, распухая почти в два раза. Лимфодренажный бур погружается в раскрывшуюся уретру, медленно, сантиметр за сантиметром. Лапки бура находятся в сложенном состоянии, поэтому процесс приносит лишь небольшой дискомфорт и чувство жжения внутри. Он молчит, сжав зубы. Лицо Его неподвижно, лишь слегка дергаются прикрытые веки.

Проникнув примерно до основания члена, бур раскрывается, ощетинивается сотней крошечных остроконечных ворсинок, впивающихся в стенки уретры. От неожиданности Он мычит. Выждав пару минут, Она вытаскивает бур наружу, но не медленно и плавно, а резким рывком. Словно заводит бензопилу. На датчике звука в капсуле резкий скачок до семидесяти децибел. Извлеченный участок покрыт бахромой из крови и слизи, он разбрызгивает красные капли во все стороны. Как фонтан, подсвеченный алыми огнями. Или праздничный фейерверк.

Эрекция, поддерживаемая ударными дозами афродизиака, не прекращается, и Она пользуется этим, седлая его верхом. Кровь увлажняет стенки влагалища лучше любой смазки. Толчок за толчком, фрикция за фрикцией.

Быстрее!

Сильнее!

Глубже!

Полупустая левая грудь шлепает по телу, словно мокрая тряпка. Справа – сплошь потеки крови, капающие на Его лицо, превращая его в багряную маску. Он высовывает язык, ловя крупные капли. Говорит, что любит Ее.

Говорит, что хочет Ее. И тогда Она, наклонившись пониже, целует Его.

Если бы поцелуй мог убить – Он был бы уже мертв.

Мертв от переполняющей любви.

Боль – это новая любовь.

Ils

Они по-настоящему прекрасны, когда Вселенная съежилась до размеров капсулы. Тела трутся и сплетаются между собой, сливаясь в единый организм. Их руки сжимают скальпели, рассекая мякоть плоти, Они выпускают свою amour наружу через десятки свежих порезов разной глубины.

Пневматическая система манипуляции поднимает капсулу высоко вверх, отрывая любовников от пола. Она движется в ритме танго, копируемом бесчисленным множеством проводов и трубок, тянущихся от Ящика Пандоры. Его сложная система дарует бессмертие любому, кто оказался внутри капсулы. Какие бы повреждения ни получило тело – Ящик удержит в нем жизнь. Не даст умереть. Нескончаемая агония или… бесконечный оргазм?

Хирургический Эдем на грешной земле.

На очень грешной земле…

Адреналин не дает потерять сознание от боли, которую стократно усиливают холиномиметики. Тела превращаются в голый, лишенный миелина нерв, мозг взрывается от любого внешнего воздействия. Тропинохром мгновенно адаптирует организм для выживания, даже при получении колоссального ущерба. В совокупности все вышеперечисленное позволяет заглянуть за грань, ранее бывшую недосягаемой…

Пальцы переплетаются в любовном экстазе, параллельно набирая на консоли капсулы нужные команды. Ожившие щупальца, тускло мерцая стальными гофрами, скользят по их влажным и липким от пота и крови спинам. Добравшись до цели, неторопливо скалятся тремя длинными острыми иглами. Хрясь! Резкий удар! Точно в нейропорт между пятым и шестым шейными позвонками. Слепящая вспышка перед глазами. Они корчатся от боли, когда сталь проникает в позвоночник, выпуская пучки микроэлектродов прямо в костный мозг. Это парализует на краткий миг тело целиком. Мышцы горят огнем частых судорог. Словно внутрь позвоночника залили расплавленный свинец.

А затем происходит синхронизация. Лишенные волос тела сливаются в единое целое. Сиамские близнецы с общей нервной системой. Электрические импульсы скользят по сплетению нейронов, объединяя их не только друг с другом, но и с консолью капсулы и Ящиком.

Они чувствуют боль друг друга.

Они чувствуют страсть друг друга.

Они чувствуют любовь.

Боль – это новый мир.

Занавес!

Abattoir

Лезвие скальпеля, управляемое Ее разумом, начинает акт аутопсии заживо, ведь Ей так хочется заглянуть в Его душу. Надрез начинается с левого плеча до центра грудной клетки. С тихим хрустом кожа расходится под давлением медицинской стали. Трещат плотные мышцы и сухожилия. Второй – симметрично первому, только с правой стороны, пока два тончайших разреза не сойдутся в одной точке. Лезвие продолжает путь уже вниз, образуя Y-образный надрез. Тонкий настолько, что до сих пор нет ни капли крови. Лапы манипуляторов подцепляют плоть в четырех местах и раскрывают ее с причмокивающим звуком. Обнажаются качающие «меха» легких. И сердце, бьющееся между ними. Остается пробиться сквозь последнюю преграду.

Дренажные трубки откачивают лишние жидкости, а щупальца капельниц обеспечивают подачу крови. Два стальных зуба перекусывают ребра. Одно за другим. Хрусть! Хрусть! Задорное похрустывание, точно сухая ветка ломается об колено. Наконец грудная клетка разделяется, а диафрагма распускается алым бутоном розы. Готово. Она протягивает руку, осторожно касается пальцами. Каждый удар Его сердца отдается в руку. Слегка сожмешь – мгновенно пищит датчик на одном из мониторов, реагируя на изменение пульса. Контакты дефибриллятора пытаются выровнять его бифазными разрядами тока…

Сердце продолжает биться у Нее на ладонях, оплетенное целым каскадом искусственных сосудов, удивительным образом продолжая качать кровь. Автономный режим. Чудный подарок.

Она чувствует его биение так, словно это ее сердце.

Их общее сердце.

А зачем впивается в него зубами. Писк сходящих с ума датчиков. Жесткая плоть еле-еле поддается клыкам, в рот брызжет настоящий фонтан. Напор силен настолько, что кровь начинает забивать носоглотку, вытекать через ноздри.

Идеальный сердцеед – это опытный хирург.

Его очередь водить.

Сверло скрипит и посвистывает. Ноздри ловят омерзительный запах горелой кости. Из очередной крошечной дырочки на Ее голове вытекает крошечная рубиновая капелька. В дело вступает костяная пила, повизгивая, врезается в кость. Вззз! Соединяет отверстия между собой. Одно за другим. Легкий вакуум под присоской манипулятора. Чмок!

Верхняя часть черепной коробки отходит, словно срезанная макушка кокоса, обнажая желтовато-серую массу извилин, лишь местами заляпанную кровью, откачиваемой дренажами. Остается снять тончайшую пленку, похожую на оболочку для кровяной колбасы. После этого электроды врезаются в некоторые участки на разную глубину. Одни стимулируют центры удовольствия. Другие – рождают агонию, боль, которую человеческое сознание не способно выдержать, не перегорев.

Так перегорает