Однотипные по сути, эти шифры второго типа внешне могли оформляться по-разному. Так, в одних случаях шифрант и дешифрант могли помещаться на одном развороте большого листа бумаги. В других случаях шифрант мог выделяться отдельно и был листами, сшитыми нитями в тетрадь, а дешифрант писался на отдельном развернутом листе. В обоих случаях в шифранте шифровеличины могли помещаться по-разному: или в порядке алфавита с выделением точек и запятых отдельно в конце, или по разделам (словарь, составная таблица, алфавит, числа — «счеты», календарь — «месяцы», пустышки). В это же время начали помещать в шифрант, а часто и в дешифрант, правила пользования шифром. Эти правила объясняли те усложнения и хитрости, которыми отличался данный шифр.

Рассмотрим некоторые наиболее характерные образцы таких шифров того времени.

В 1735 году резидент Алексей Андреевич Вешняков (1700–1745) прислал в КИД «цифры, которыми он корреспондует с генералитетом и министрами российскими, обретающимися при чужестранных дворах».

«Цифирь» была оформлена в виде прошитого нитями тетради. На первой странице — заглавие: «Цифирь секретная, посланная к ея императорского величества усадьбам министрам в Лондон и Дрезден». Вся страница разбита на три вертикальных графы. Первая графа — «Алфавит для сложения». В эту графу помещены буквы российского алфавита, которым отвечают двусмысленные цифровые шифробозначения (произвольные). Сюда же помещены в алфавитном порядке наиболее употребимые предлоги, местоимения, частицы: въ, изъ, как и т. д.

Вторая графа — «Разные знаменования» — содержала словарь шифра. Наряду с тем, что каждому шифробозначению соответствовало, как правило, по одной словарной величине (например, 100 — «Ея Императорское Величество», 199 — «двор Ея Императорского Величества»), некоторым шифробозначениям соответствовали целые группы словарных величин, необходимые из которых выбирались в соответствии с контекстом письма (например: 198 — английский король, двор, Англия).

Третья графа — «Для разбору» — дешифрант. На втором листе здесь приведены «Изъяснения для употребления сей цифири», в которых были раскрыты хитрости этого шифра.

Так, в шифробозначениях отсутствуют цифры 3 и 7, т. е. может быть 46, а не 47, 36 и т. д. Сами по себе любые двусмысленные или трехзначные цифры, которые содержат 3 и 7, служили для обозначения запятых и точек. При этом рекомендовалось: «Мешать оныя между всеми как в десятичных, так и в сотенных, яко прибавкой оных число умножится. Следственно знаменательное скроется так, что никакая комбинация открыть не может. Например: А — 29 можно представит: 729, 279, 297 или 329, 239, 293. Сим образом на всяку литеру, по малой мере, шесть номеров, которы знаемы будут токмо тому, кто ведает, что 3 и 7 ничего тут не значат. Следственно, яко оне бы не были, — но едино 29 будет видеть».

Писать рекомендовалось все цифры как без вставок, так и со вставками подряд «без роставок буква от буквы и речь от речи». Особенно рекомендовал автор шифра вводить «смешения с 3 и 7» при шифровании по буквам, где шифробозначения — двузначные («вот большей части десятеричных надлежит мешать с пустыми»), потому что «когда в 10 строках один номер чаще найдется, то можно догадаться, что гласная буква или какое обыкновенное частое окончание, но расставливая всякой пятою на преди, в средине или на конце прибавлять. Как явствует в следующих двух примерах в цифири сей речи, сей образец есть неразборимый, ежели будет писаная смешением пустых прилежно».

И дальше приводился пример шифрования, из которого можно было сделать вывод о том, что гласные легко выделить, «понеже оных токмо пять против двадцати нужно чаще употреблять. А когда будут смешаны с пустыми, то знающий оные иного опричь сих не увидит, ведая, что 3 и 7 ничего не знаменуют. А незнающему все различными номерами покажется, смешанные с пустыми, ибо ни один на другого походить не будет, и не однем, но разными те образы особливо в одной строке и ближних перемешивать надлежит».

Сохранился также шифр, который А. А. Вешняков вручил в январе 1737 года для переписки аббату Косу, который был русским агентом. На шифре была надпись: «Цифры с аббатом Косом, данная ему в Каменце от резидента Вешнякова при проезде его от Турской крепости в Россию». Этот шифр был построен по принципу шифров 1720-х годов: русский алфавит, каждой букве соответствовали одно-, двух- и трехзначные цифры. Правда, было много пустышек — 85. Такой же шифр был вручен Вешняковым аббату Косу и с латинским алфавитом.

Политическими агентами России были не только государственные иностранные деятели, но и другие лица. Например, в Турции русскими агентами в этот период были иерусалимские патриархи Досифей II (1641–1707), а позже Хрисанф (1655–1731). Через Досифея шла переписка России с молдавским правителем. Патриарх Хрисанф предложил канцлеру России Г. И. Головкину секретную «азбуку» для переписки, принятую российским двором с некоторыми поправками, по поводу чего Хрисанф писал Г. И. Головкину: «Приняли мы цифирь, которая прислана в дополнку нашей, и зело изрядна».

Кроме того, Хрисанф предложил ввести в секретную переписку еще некоторые условности: «А чтоб нам чащей писать к Великому Государю и к Вашему Высочеству и безопасно, сделали мы сию цифирь. Посылаем и обид печати. И как придет к вам какое письмо, в котором есть та печать, ведомо буди, что есть наше писание. К тому же, которое письмо имеет с лица круг, то есть к Великому Государю; а которое имеет треугольный знак, есть к Высочеству Вашему. И сие всегда да будет за подлинное».

Введение множества пустышек в старые типы шифров свидетельствовало об отчетливом понимании составителями «цифирных азбук» того влияния, которое имело на раскрываемость зашифрованного текста частота употребления одних и тех же величин, особенно букв. По мере усложнения шифров количество пустышек в них все увеличивалось, порой их объем в словаре мог превышать объем его значимых величин.

Так, например, немецкий шифр от января 1744 года, полученный от генерала барона Любераса для переписки с ним русских министров при иностранных дворах, имел 165 пустышек, а в шифре от января 1745 года для переписки КИД с действительным тайным советником и чрезвычайным посланником в Берлине графом Петром Григорьевичем Чернышевым (1712–1773) пустышек вообще было великое множество. В обычной таблице пустышек было 90 — от 1003 до 1093. Кроме того, в примечании было написано: «Все нумера свыше 3015 служат тако же пустыми, како пустыми употребляются и те нумеры, которые по порядку до 3015 не доставают». Значимых величин в данном шифре было около 400, таким образом, пустышки значительно превысили это количество.

В том же 1745 году П. Г. Чернышеву был послан еще один шифр, в котором было перечислено 90 пустышек, а кроме того, указано: «Прочие числа все от 500 до 1000 и выше можно писать пустыми же, но каждое число… разделять точками. При употреблении сего ключа цифирного надо особливо того наблюдать, чтобы каждое число точками разделяемо было с частым при том вмешиванием пустых».

Еще одним примером того, что разработчики шифров стремились в этот период поместить в них как можно больше пустышек, может служить шифр, посланный в 1747 году действительному тайному советнику в Берлине барону Герману Карлу фон Кейзерлингу (1697–1764). В этом небольшом по объему шифре для шифробозначений были выбраны числа из разных, кроме первой, сотен, а также первой, шестой, седьмой, восьмой тысяч. А в качестве пустышек были указаны такие числа: 1–100, 190–199, 243–299, 327–427, 442–549, 573–674, 682–789, 807–906, 921–1000, 5635–7009, 7043–10 000. Конверт, в котором доставили этот шифр в Берлин, был опечатан множеством сургучных печатей и на нем была надпись о том, что доставлен он был лейб-гвардии поручиком Измайловым.