class="p1">Шагать было легко – здесь, на открытом месте, плотный наст держал отлично. Ловушек в этой части Зоны опасаться не стоило – серьезные аномалии почему-то поблизости от КПП никогда не появлялись. Олег подумал, что если так пойдет и дальше, то к реке он выйдет вовремя. И как сглазил! Уже вскоре обледенелая корка истончилась и стала легко проламываться под берцами, ноги вязли в снежной каше.

«До вертолета как-нибудь добреду, – решил Гончар, – а дальше заберу вверх. Хочется верить, на склонах снег уже растаял».

Нога опять провалилась в рыхлый, мокроватый снег, проломив наледь. «Может, не нужно было разделяться с Косорылым, а двигаться всем вместе через коллектор? Послать к дьяволу все бумажки… Там место повыше, наверняка снег сошел».

– Как думаешь? – спросил Гончар вслух, но Зона молчала, ни чириканья, ни качнувшейся ветки в ответ.

Летом, когда глаз цеплялся за буйство зелени, аномальная территория почти не отличалась от обычной забайкальской тайги, но сейчас разница бросалась в глаза: здесь не было тени. Вообще. Никакой. Утром на КПП, когда солнце только-только поднялось над горизонтом, снег прочертили длинные тени деревьев, а здесь – ничего подобного. Если летом казалось, что художник забыл закрасить небо, то зимой становилось видно: он схалтурил дважды – еще и тени забыл добавить. Но в целом природа Забайкальской Зоны осталась прежней – в отличие от Фолклендов, где животные, растения, горные породы трансформировались, превратились в нечто сказочно-демоническое. Мутировало все, кроме пингвинов. Зато в обеих Зонах почему-то совершенно не пострадала вода – ни химический состав, ни структура. И аномалии в воде никогда не встречались. Возможно, потому и пингвины не изменились – небось, успели сигануть в воду, когда начался катаклизм.

За размышлениями Гончар не заметил, как дошагал до упавшего вертолета. Сейчас корпус «вертушки» с остатками белой краски и надписью «МЧС России» отлично просматривался за деревьями.

Вертолет здесь лежал давно, с самого появления Зоны, когда ее еще пытались исследовать с воздуха. Это потом стало ясно, что двигатели внутреннего сгорания здесь не работают, как и источники тока. Но пока выяснили, что это не случайность, не какие-то понятные и привычные отказы, техники побили изрядно.

Была у этого вертолета одна странность – время от времени его лопасти начинали сами собой вращаться. Никакой закономерности в движении не просматривалось, но Гончар каждый раз обращал внимание на поведение машины, будто ждал какого-то знака. В августе, во время последнего визита Олега в Зону, лопасти безжизненно свешивались вниз, а вот сейчас ожили – бешено метались, визгливо скрипя и ломая ветви подросших березок. Олег даже остановился, глядя на неожиданный перформанс. За все восемнадцать лет, что существует Зона, он не помнил, чтобы они двигались с таким ожесточением.

Вскоре Гончар свернул с дороги в лес, забирая выше по склону. Идти действительно стало легче – снег лежал плотнее, кое-где стали попадаться проплешины голой земли. Привал он решил устроить у Трех скал – трех отдельно стоящих останцов высотой метров в десять. Внимательный глаз мог разглядеть на скалах петроглифы – рисунки, выполненные охристой краской. Местные легенды уверяли, что рисунки эти предсказывают будущее – меняются в зависимости от того, кто и когда на них смотрит. Олег, сколько себя помнил, всегда видел одно и то же – одинокого путника. Или ничего. Но люди с буйной фантазией рассказывали об инопланетянах, порталах в иное измерение, монстрах и прочие сказки.

Гончар снял рюкзак и приложил ладонь к гранитному валуну. Теплый. По привычке мазнул ближайший останец беглым взглядом и застыл на месте. На скале разыгралось целое сражение: нарисованный путник отбивался от нарисованных тварей.

Олег подошел ко второму останцу. Здесь был изображен крадущийся зверь. Медведь? Росомаха?

Третья скала порадовала рисунком, на котором было два человека. Один протягивал другому какой-то предмет.

– Эй, – негромко произнес Олег, оглядываясь вокруг. – И что это значит? Сказать-то что хотела?

Зона опять не ответила. А ведь могла.

Разводить костер он не стал, хотя поблизости лежали колья и бревна от сооруженной кем-то нодьи, не собирался оставаться надолго. Пристроившись на валун, пожевал кусок вяленого мяса, закусил шоколадным батончиком. Но от горячего кофе отказаться не смог – правда, пришлось обойтись саморазогревающейся химией. «Ничего, – успокоил он себя, – встречусь вечером с Косорылым, попьем нормального чаю».

Но отведать кофе не удалось: оставляя на нетронутом снегу странный, ни на что не похожий след, к Олегу подбиралась… Да, точно такая же тварь напала на них с Мартиной на Фолклендах. Небольшая, размером с комнатную собачку, но вся как будто скрученная из мотков черной проволоки. Вместо морды – вмятина, острые черные клыки, больше похожие на кристаллы. Обычными были только собачьи глаза, но и те горели злобой и ненавистью – слепой, животной.

Откуда она здесь? Провалилась в телепорт?

Стараясь не делать резких движений, Гончар привстал. Скосил глаза в сторону, где лежал арбалет. «Не успеть, – понял он, – слишком далеко». Руку с жестяной банкой отвел в сторону, другой медленно потянул из ножен финку.

Зверюга продвинулась вперед еще на несколько шагов.

«Шла бы ты обратно в свой мир, – мысленно попросил ее Гончар. – Тебе же здесь наверняка неуютно».

Тварь остановилась, потом вдруг повернула назад.

«Ну вот и молодец», – похвалил ее Гончар.

Уже можно выдохнуть?

Черт!

Поторопился он с «молодцом»: шавка передумала уходить. Подобравшись, она почти свернулась в черный колючий шар, а потом резко распрямилась и сжатой пружиной выстрелила вперед.

Гончар перехватил финку, чтобы грибок рукоятки уперся в основание ладони, и с силой всадил нож в сплетение черных нитей, примерно в то место, где у обычной собаки находится горло. С противным металлическим скрежетом финка вошла в тело псине, глубоко, по самую рукоять. Брызнула темная вонючая жидкость, раздался визг, переходящий в хрип, и уже неживое тело по инерции перелетело через Олега, унося с собой финку.

Олег выпрямился и только сейчас заметил, что, пока он расправлялся с шавкой, к нему подобрались еще две. Одна помельче, глаза красные, злобные, колючая шерсть на загривке топорщится проволокой. Вторая крупнее и, похоже, гораздо опаснее – взгляд внимательный, оценивающий.

«Вот, значит, как: явились всей бандой, разведчика вперед отправили, гады…» – разозлился Олег.

Он сорвал куртку, намотал на левую руку и выхватил из ножен фултанг. «Если кинутся разом – хана мне, – мелькнула мысль. – Надо их опередить. Прямо сейчас, пока не прыгнули. Вопрос: с какой начать?»

Но выбирать не пришлось. Брошенная на снег банка с саморазогревающимся кофе вдруг зашипела, из нее повалил пар. Псина поменьше отвлеклась на новую опасность, повернулась боком. Упустить такой случай Олег никак не