Однако:

«Они купились?»

Это уже наводит на подозрения. Вопрос с особым подтекстом. Он подразумевает какой-то обман.

Я опустила телефон, но еще немного помедлила, вспоминая заголовки тех давних дней, бегущие строки новостей на кабельных каналах: «Жительница Бронксвилла признала себя виновной в убийстве мужа».

Бронксвилл. Один из самых богатых пригородов в одном из богатейших округов США. Так почему же она это сделала? Из-за денег, конечно. Такова была главная версия. Даже левые и правые СМИ пришли к согласию: жестокая, жадная до денег особа. Когда муж отказался предоставить ей большие деньги на роскошные покупки, она инсценировала взлом и убила его ради страховки.

Несогласных с такой версией оказалось мало. Редкие журналисты указывали на то, что Лора Бишоп, вообще говоря, сама хорошо зарабатывала – она руководила художественным салоном, и картины некоторых ее выдающихся клиентов выставлялись в Музее современного искусства в Нью-Йорке, в галерее «Тейт Модерн» и так далее. «Ах, – возражали им, – на этом больших денег не заработаешь». Но если доходы Лоры и оценивались – а они, безусловно, оценивались, – я этих оценок не видела.

Кроме того, в конце концов, Лора Бишоп пошла на сделку. Она признала себя виновной в менее тяжком преступлении – убийстве второй степени, то есть в спонтанном, а не преднамеренном. Ей дали двадцать пять лет. Когда она выйдет, ей будет за шестьдесят. Лучшие годы будут безвозвратно потеряны.

Она не пыталась оспорить приговор. В последнем слове Лора Бишоп, заявив, что находилась в здравом уме и понимала, что делала, признала себя виновной. Дело закрыли.

В памяти ясно всплыл тот день, когда я сидела в задних рядах зала суда. Слава богу, Тома там не было. Он был где-то со своей тетей. Но его дядя пришел в суд, как раз его имя я только что вспомнила: Арнольд Бликер. Высокий и тощий мужчина, зять Лоры. Помню, мы с Бликером всего один раз встретились взглядами. Как раз после того, как Лора, стоя в оранжевой робе, признала свою вину. Арнольд посмотрел на меня сквозь медленно движущееся море людей, покидавших зал суда. Похоже, он узнал меня и как будто понял, что именно я выудила правду у его племянника. Но, конечно, этого не могло быть: наши с Томом сеансы оставались строго конфиденциальными.

Если только сам Том ничего ему не сказал. Много ли мог понять восьмилетний мальчик? Скуля и плача, он признался мне в своей тайне. Вскоре после этого полиция взяла у него показания. Я понимала, что такое заявление будет иметь решающее значение, и оно оказалось краеугольным камнем в деле против Лоры Бишоп, но такой маленький мальчик мог не знать этого. Вдобавок прошло много дней между его мучительным признанием мне и тем слушанием, где Лора признала себя виновной. И еще больше времени прошло до того, как ему наконец сообщили, что его мать отправляется в тюрьму.

Что мог мальчик понимать в системе уголовного правосудия? В лучшем случае он осознавал, что ему предстоит сыграть свою роль.

«Они купились?»

Я все еще стояла в спальне Джони, держа в руке телефон Майкла и глядя на подозрительное сообщение.

«Достаточно», – подумала я. Вернув телефон на кровать, развернулась к выходу из комнаты. Сердце у меня вдруг екнуло, к горлу подступил комок.

На пороге стоял Пол. Он вспотел и пропах скошенной травой.

– Что ты здесь делала? – нахмурившись, спросил он.

– Ничего. – Протиснувшись мимо него в коридор, я направилась к лестнице.

– Я звонил тебе, – сказал он.

– Правда? – Я остановилась на полпути вниз.

– Да. Пришел в дом и не смог тебя найти.

Я молча ждала продолжения.

– Выяснила что-нибудь? – вскинув голову, спросил Пол.

– Нет, – быстро ответила я. Практически не соврав. Я не нашла ничего конкретного, просто оживила воспоминания, и теперь мне захотелось найти Арнольда Бликера и его жену. Как же все-таки ее звали? Возможно, Элис?

– Ладно, какие у нас планы? – продолжил Пол. – Обед там, ужин?.. Может, съездим куда-нибудь отпраздновать?

В своем глубоком смятении я не думала о том, как мы формально отреагируем на помолвку нашей дочери. Даже если я тайно копалась в прошлом, пытаясь получить ответы, то в настоящем лучше соблюдать все приличия. Особенно если мои догадки окажутся полной ерундой.

Пол еще стоял на втором этаже. Сняв мокасины, он остался в белых носках с зеленой полосой от травы вокруг лодыжек.

– Как насчет ужина в «Интерлейкене»? – предложил он наш любимый ресторан. – Если только ты не думаешь, что лучше отправиться куда-нибудь пораньше. Полагаю, это может быть даже удобнее и…

– Позволь мне самой подумать насчет ужина. – Отвернувшись, я продолжила спуск. Но перед тем как удалиться за пределы слышимости, добавила: – А в холодильнике есть холодные закуски на обед, если проголодаешься: хлеб и всякие разносолы… Сделай себе сэндвич. Я скоро вернусь. Мне нужно ненадолго отлучиться.

Глава 9

Сотовая связь у озера, как правило, ловит ужасно, поэтому я запрыгнула в «Рейнджровер» и поехала вниз по ухабистой грунтовой дороге. Глянув в сторону причала, увидела только полотенца, но никаких признаков детей.

Грунтовка перешла в узкую мощеную дорогу. Я ехала медленно. С двух сторон эту дорогу окаймляли заросли кустарников – среди них попадалась и вкусная дикая малина. Очередная дорога уже вела к поселку. Мне не требовалось заезжать слишком далеко – едва появился стойкий сигнал, я съехала на обочину и сделала звонок.

Мина уже много лет работала у меня ассистенткой. Мне на редкость повезло с ней. Пол однажды заметил, что я так люблю Мину, потому что все ее амбиции ограничиваются ролью моей помощницы. «Ты прав, – признала я, – мне нравятся люди, умеющие держать свое эго под жестким контролем».

Но телефон Мины оказался переведенным в режим приема голосовой почты.

– Привет, это я, – сказала я. – Надеюсь, у тебя все хорошо, но не могла бы ты найти кое-что в задней комнате? Досье на Тома Бишопа; не знаю, помнишь ли ты его… У меня просто… В целом все хорошо, просто кое-что всплыло, и…

Тут я услышала новый странный сигнал. Теперь, когда мой телефон снова поймал хороший сигнал, он принял сообщение на голосовую почту. И я узнала номер звонившего.

Все еще разговаривая с голосовой почтой Мины, я добавила:

– О, я вижу, что мне поступило голосовое от тебя. Странно… Ладно, сейчас проверю и… О, черт…

Замолчав, я дождалась, когда автоматический голос спросил меня, сохранять ли сообщение. Когда это произошло, я решила его отменить. Боже, у меня уже язык начал заплетаться.

«Они купились?»

Все ясно, я перенервничала.