голос в голове: — просто расслабься тогда. Дай-ка порулить. — и его мягко отстраняют в сторону.

— Юна, вы сегодня прекрасно выглядите. Не помню, что именно я всегда говорил обычно, у меня в голове какое-то затмение случилось. — легко и непринужденно говорит Бон Хва. Вернее — не говорит, он просто расслабится и откинулся назад, отстранившись, а его тело все делает само по себе! На секунду ему становится страшно, что так все и останется и он — станет лишь голосом внутри своей собственной головы и… он снова замирает, скованный страхом.

— Эй! — голос в голове: — ты чего творишь? Хочешь сам с этим разобраться? Добро пожаловать! Не хочешь — прекрати напрягаться, не мешай!

— Извини. — он снова расслабляется. Тем временем девушка, которая перегнулась через стойку — удивленно качает головой.

— Что случилось, Чжи Мин-оппа стал вежливым. — говорит она: — даже не скажешь, что ты думаешь обо мне и этой стойке? Что с тобой, головой ударился?

— Я… просто пропуск потерял и…

— А… ну ясно. Потерял пропуск и потому стал неожиданно вежливым с этой Юной. — кивает девушка: — все с тобой понятно, желчный старикашка. Имей в виду, я все равно вынуждена буду доложить о утере пропуска и у тебя вычтут его стоимость из зарплаты. Хотя ты не сильно-то и работаешь, а? Паразит на теле нашей славной компании.

— Кто бы говорил. Эта фирма получает налоговые льготы, выплачивая мне самый минимум. — огрызается Бон Хва и Юна — хлопает в ладоши.

— Вот теперь узнаю старого ворчуна. — говорит она: — а то сначала мне даже показалось что это не ты вовсе. Что старого, злобного Чжи Мина-оппу захватили инопланетяне и превратили его в любезного и правильного. Но нет, показалось. — она исчезает за стойкой, потом снова появляется. В руке она держит пластиковый прямоугольник.

— Вот тебе временный пропуск. — говорит она и снова перегибается через стойку, протягивая кусочек пластика: — держи.

— Спасибо. — кивает он: — а… не подскажешь где тут мое место работы?

— Второй этаж, третья дверь направо. — девушка теряет к нему интерес и исчезает за стойкой: — доброго дня, Чжи Мин-оппа. Потрудись на славу.

Он отъезжает от стойки, подкатывает коляску к турникету и прижимает пластиковый прямоугольник, открывая себе проход. Катится к лифту.

— Как же я не подумал. — говорит Старший в голове: — на инвалидов не обращают внимания на улице, когда встреча мимолетна. А когда ты встречаешься с ними постоянно, скажем по работе — люди неминуемо начинают с ними общаться. Более того, такое общение как правило более тесное чем просто у сослуживцев. Видя инвалида люди считают своим долгом дать ему во время беседы чуть больше поглаживаний чем обычному, здоровому человеку. Так сказать, чуточку компенсировать его физические недостатки, показать, что относятся к нему как к равному себе.

— На мой взгляд эта девушка за стойкой вела себя очень грубо. — замечает Бон Хва: — никто так с Чжи Мином не говорит обычно.

— Ты не понимаешь. Эта девушка — вообще самое близкое, что может быть у твоего брата. Она разговаривает с ним именно на равных, понимаешь? Шутит, позволяет себе обстебать его — такие отношения самые ценные и близкие. Только настоящие друзья могут позволить себе обругать своего друга последними словами. Она же сделала это без злобы. Как обычно все относятся к Чжи Мину, едва увидят его инвалидное кресло? Правильно — преувеличено вежливо. А она — относится к нему без скидок. Наверное, эта самая Юна и есть большая любовь твоего братца. Это конечно жаль…

— Почему жаль?

— Да потому что издалека видно, что она просто относится к нему хорошо. Подшучивает и подначивает, да. Но никаких шансов у твоего братца не было. Разве что он и впрямь миллиардером станет.

— Если он миллиардером станет — то у него таких вот Юн будет полный бассейн. — хмыкает Бон Хва, въезжая в лифт и нажимая кнопку: — любая за деньги пойдет… хоть брюнетка, хоть блондинка.

— И снова ты не понимаешь, юный падаван. — голос в голове звучит мягко, словно пытается что-то втолковать младшекласснику: — все те, кто появятся после того, как у братца появился мистический миллиард — нипочем не стали бы вести себя так с ним до того. А эта девушка, Юна — вела себя с ним запросто и нос не кривила — еще до того. Потому если бы у твоего братца все-таки появился бы этот волшебный миллиард — я бы на его месте сделал все, чтобы не упустить такую девушку. Юна — сокровище. Таких девушек — одна на миллион.

— Не понимаю. Не такая уж она и красивая. Да когда у меня будут деньги…

— Тогда ты поймешь, что любовь за деньги — не такая уж и любовь. Испытание медными трубами — самое тяжкое, падаван. Слава и богатство…

— Тоже мне испытание — когда денег много. Да хоть сейчас меня испытывайте. — фыркает Бон Хва: — я бы в больнице заплатил за переселение в лучшую палату, лучших врачей страны бы нанял, купил бы себе новую гарнитуру для виар и электрический мопед. И новый телефон, а еще — дом с прислугой и горничными в коротких юбочках.

— Сибарит. И немного дегенерат. — обзывается непонятными словами Старший: — усмири свой пыл, жеребец, у нас много работы. Поворачивай и… третья дверь направо…

— Серьезно? — Бон Хва останавливается перед дверью, на которой нарисован силуэт человека. Мужской туалет.

— Вот видишь, она и тут нашла способ над нами подшутить. Мне эта девушка нравится все больше. С такой женой скучать не будешь. Как еще не в женский…

— Мне такая жена брата совсем не нужна! — отрицательно мотает головой Бон Хва: — какая язва и стерва, а? Специально направила к мужскому туалету! Она намекает что я — говно?

— Чего уж намекает. Прямо говорит. — хмыкает голос: — ладно, видимо она считает, что это мы над ней стебемся, когда говорим, что забыли, где работаем. И что делаем. Хорошо, что суббота, выходной день, практически никого нет… давай поищем свой кабинет… если у него есть свой кабинет.

— А… как мы будем искать?

— Ищем самый задрипанный, но в то же самое время с широкими дверьми… и не кубикл. Все кубиклы