litbaza книги онлайнДетективыМодельный дом - Фридрих Незнанский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 48
Перейти на страницу:

— Что с тобой, Иришка?

— Со мной? — округлила глаза Ирина Генриховна. — Со мной! А я-то, дуреха, думала, что с тобой что-то творится. А оно, оказывается, со мной.

Приподнявшись на подушках, она удивленноязвительным взглядом «полоскала» лицо мужа.

Что-либо говорить было бесполезно, и Турецкий только вздохнул обреченно, думая о том, что же это такое творится с его женой. Ведь никогда, никогда раньше она не закатывала подобных сцен, хотя причины были и более глубокие, а туг…

Господи, и это в то время, когда он наконец-то остепенился и единственной отрадой в своей жизни видел только ее, свою ненаглядную Иришку!

Подумал было, что именно теперь ему воздается за старые грешки. Что делать в подобном случае, он не знал, и чтобы не выглядеть маразматическим пеньком, застывшим на кровати, дотронулся ладонью до обнаженного плеча. Как в хорошие давние годы, когда она тут же бросалась в его объятия.

— Не трогай меня! — буркнула Ирина Генриховна. В ее голосе уже не было той язвительности, которая только что плескалась в глазах. — Говорят же тебе, не тронь!

— То есть, выдчепись, — попытался «схохмить» Турецкий, однако она не приняла его игры.

Сдвинувшись на край широченной кровати, она тупо уставилась остановившимся взглядом на отброшенную книгу, и только когда Турецкий попытался что-то сказать, с тоской в голосе произнесла:

— Послушай, Саша, только без вранья… Я… я действительно могу понять, что все мужики срываются с цепи, особенно когда им за пятьдесят, но…

Судя по всему, ей трудно было говорить, и она сглотнула подступивший к горлу комок.

— Но она ведь тебе в дочери годится, эта артисточка. И… и неужто ты…

Она уткнулась лицом в ладони, ее плечи дрогнули.

— Господи, да о чем ты, Иришка?! — растерялся Турецкий. — О какой артисточке ты говоришь? Арти сточка… Господи, кто бы мог подумать, что ты, умная, красивая женщина…

— Что, я? Чего, я? — схватилась Ирина Генриховна. Умная, красивая… Господи, слова-то нашел какие! Раньше бы их мне говорил! А то теперь, когда уже волосы приходится подкрашивать…

— Остановись, Ирина! — одернул жену Александр Борисович. — И не гневи бога. Сама знаешь, что всегда, с первой минуты нашего знакомства, ты была для меня самой красивой и желанной женщиной. И этот твой непонятный бзик…

— Бзик, говоришь? — вновь подхватилась Ирина Генриховна. — Ты что, за полную дуру меня держишь? Или за идиотку, которая ничего не видит, ничего не слышит и ни-че-го не понимает?

— И что же она «понимат»? — усмехнулся Турецкий.

— Не ерничай! — осадила его Ирина Генриховна. — Понимат, видишь ли! Да то понимает, что я-то, дура набитая, видела какими глазами ты обшаривал эту артисточку. И дай тебе на тот момент волю, кобелина седобородый…

— Козлина, — ухмыльнувшись, поправил жену Турецкий. — Седобородыми бывают только старые козлы, а кобели…

— Может, и так, тебе лучше знать. Но сути, должна тебе признаться, это не меняет.

— Что, есть опыт обхаживания нашей козочки молодыми и старыми кобелями? — вспомнив незабытые муки ревности относительно Плетнева, с язвинкой в голосе поинтересовался Александр Борисович.

— Эка-а-а… Ты бы меня еще к Голованову или к тому же Максу приревновал.

— Выходит, я тебя ревновать не могу, хотя на то были все причины, а ты меня…

— Охолонь! — презрительным смешком остудила его ревностный пыл Ирина Генриховна. — Ты прекрасно знаешь, что никаких Плетневых у меня никогда не было. А вот то, что ты своими глазами бесстыжими эту артисточку чуть ли не до гола раздел, когда она плакалась в свой застиранный платочек, на это, пожалуй, не обратил внимания только Макс.

Теперь уже Турецкий сидел на кровати, зажав голову руками, и думал о том, какие же бабы дуры. Когда он действительно балдел от красивых женщин, Ирина как бы не обращала на это внимания, зато теперь, когда он наконец-то понял, что самое главное для него в этой жизни — его семья, его дочь и жена, она начинает устраивать сцены ревности. Причем, было бы из-за чего.

Он думал о «бабах-дурах» и в то же время понимал, что просто так и прыщ не вскочит.

А может, действительно он виноват в том, что творится сейчас с его женой? И может, все это запоздалая реакция действительно умной и красивой женщины на его похождения в прошлом?

Все это требовало какого-то осмысления, и он, придвинувшись к жене, приобнял ее за обнаженное плечо.

— Иришка…

Она не отодвинулась и только произнесла негромко:

— Чего тебе, кобелина?

— Я люблю тебя. И поверь мне, старому козлятнику, ни одна артисточка не сравнится с тобой.

Она всхлипнула и также негромко произнесла:

— Надо было раньше говорить все это, а сейчас…

— Я и раньше тебе об этом говорил, и сейчас повторяю. Ты для меня самая красивая, самая обаятельная и самая-самая женщина на свете.

— Что, есть с кем сравнивать? — не сдавалась Ирина Генриховна.

— Прекрати! И давай оставим этот разговор на потом. Поверь, мне действительно ехать надо.

Ирина Генриховна подняла на мужа еще мокрые от слез глаза, но в них уже не было прежней злости.

— Хрен с тобой, Турецкий, поверю. Поезжай! — И уже с чисто профессиональным интересом: — Что, настолько серьезно?

— Ты же слышала разговор. Девчонка в истерике, утверждает, что в доме кто-то был.

— А если это всего лишь истерика? Я имею в виду, реакция на происшедшее?

— Ты хочешь сказать, что исчезновение бутылки из холодильника и все остальное…

— Бутылку она могла и переставить куда-нибудь, что же касается «всего остального», так это, дорогой мой, просто нервы и накрутка воспаленного мозга на происходящее. К тому же, если принять во внимание ее артистические наклонности. Это я тебе как криминалист-психолог говорю.

— Хотелось бы, чтобы это действительно было так. Но дело-то как раз в том, что она не показалась мне истеричкой, которая начинает визжать при виде крохотной мыши. И если она ударилась в такую панику…

— Ну, вам, Александр Борисович, конечно, виднее, — в голосе Ирины Генриховны зазвучала прежняя язвинка. — Но уверяю вас, если вы задержитесь у этой мыши до утра…

— Туда и обратно, — чмокнув жену в щеку, повеселел Турецкий. — Если хочешь, я даже могу привезти ее к нам.

— А вот этого совсем не надо, — укоротила его порыв Ирина Генриховна. — Все что угодно, но только не дружба семьями. Не мне тебе рассказывать, чем все это кончается.

Припарковавшись напротив подъезда, Турецкий покосился на светящееся окно четвертого этажа, в котором просматривался женский силуэт, и, уже выбираясь из машины, помахал Марине рукой. Открывай, мол, свои приехали.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 48
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?