Арам не знал, что ему делать. Даже после того, как Сейя обняла сына и прижала его к себе, он не сумел придумать ничего лучшего, чем вырваться и отправиться на поиски отца, чтобы Грейдон помог матери унять слезы…

Но этого Грейдон Торн так никогда и не сделал. В конце концов Сейе удалось объяснить мальчику, что Грейдона нет, он ушел – собрал походный мешок и вышел за дверь, чтобы вернуться к жизни мореплавателя. Отказываясь верить матери, Арам пришел к убеждению, что отец похищен, украден из Приозерья орками, или троллями, или ограми. Два-три месяца спустя мальчик постарше, с южного конца деревни, пересказал ему слух о мурлоках, живущих на дальнем берегу озера. Арам, никогда не видевший ни единого мурлока, вообразил отца отданным на милость коварных чудищ с бритвенно-острыми клыками и когтями, маслянистой зеленой кожей и зловонным дыханием. Не один день провел он в поисках логова этих тварей, но так и не увидел ни одного мурлока, не говоря уж о каких-либо свидетельствах тому, что отца где-либо кто-либо держит в плену. Прошло, наверное, года два, а то и три, прежде чем Арам взаправду сумел поверить, что отец действительно ушел из дому по своей воле, что Грейдон Торн действительно бросил жену и сына – прямо в его шестой день рождения – по собственному желанию.

То, во что когда-то невозможно было поверить, теперь невозможно было забыть – не говоря уж о том, чтобы простить. Этот уход из дому стоял между отцом и сыном стеной, и оба они понимали это.

Войдя к себе в каюту, капитан «Волнохода» повесил абордажную саблю на стену и тяжело опустился в кресло у стола. Взглянул на лежавшие перед ним карты и проложенный на картах курс – и раздраженно смахнул их на пол. В отчаянии Грейдон поднял компас, который носил на шейной цепочке, посмотрел на него, но только расстроился еще сильнее. Уронив компас на грудь, он безнадежно опустил взгляд, словно пытался разглядеть что-то в совершенно пустых ладонях.

– Земля!

Спасаясь от шторма, бушевавшего у побережья, «Волноход» ушел в ненамного более спокойные воды открытого моря и потерял из виду Пустоши и западный Калимдор. Шторм задержал прибытие в Живодерню на два дня и вдобавок – впервые за многие месяцы – заставил Арама почувствовать, что морская болезнь может быть посильнее тоски по дому. Когда он впервые оказался на борту, ему приходилось свешиваться за борт, перегнувшись через леер, ежедневно. Но через пару недель он привык к качке, и с тех пор она почти не доставляла ему неудобств – до этого шторма. Наконец корабль обогнул шторм и, оседлав ветер, устремился в порт.

Поэтому от крика Дуань Фэнь из «вороньего гнезда» сердце Арама воспарило – и вовсе не только потому, что ему нравился ее голос. Он бросился к борту, а Том Фрейкс – под наблюдением капитана Торна – повел «Волноход» в гавань.

Встав к причалу рядом с одиноким торговым суденышком, отдали якорь и быстро ошвартовались. Стоя у борта, Арам услышал цокот тяжелых копыт внизу, на пирсе, и повернулся на звук как раз вовремя, чтобы увидеть огромные мускулы, пышную гриву, копыта, широкий нос и рога. Секунда, а то и две, потребовалась, чтобы увидеть перед собой не просто быка на задних ногах. Конечно же, это был не кто иной, как таурен. Огромный таурен-самец!

– Капитан порта, – послышался шепот над ухом.

Рядом с вздрогнувшим от неожиданности Арамом у борта стоял бесшумно подошедший Грейдон. Еще секунда или две потребовалась Араму, чтобы связать слова отца с вышедшим на пирс созданием.

И тут таурен-капитан порта приветствовал судно и первого помощника капитана фыркающим хохотом и громким басовитым ревом:

– Однобог, солить твою богохульную бороду! Я же велел тебе носа сюда больше не показывать!

– Так ты это всерьез говорил? – с улыбкой откликнулся Однобог, стоявший у борта и наблюдавший за палубными, спускавшими трап.

– На этот раз – да!

– Это моя вина, Покоритель Кряжей! – заорал Грейдон, вновь напугав завороженного зрелищем Арама. – Не то, чтоб от него было много проку, но очень уж он, растреклятый, забавен!

Покоритель Кряжей снова захохотал, зафыркал и махнул могучей рукой:

– Тогда ступайте на берег! Может, позже я его и убью, но сначала пусть посмешит нас раз-другой!

– Держись рядом, – шепнул Грейдон сыну.

Арам, с запозданием вспомнив о том, что вовсе не настроен прощать, ощетинился.

– Хочешь остаться на борту? – спросил отец.

Арам неохотно покачал головой.

– Тогда держись рядом.

Поколебавшись, Арам кивнул и последовал за отцом, держась в нескольких шагах позади. Прежде чем спуститься на причал, Грейдон обратился к своим трем офицерам:

– Этот шторм все еще может достичь берега, и потому к рассвету я хочу отчалить. Организуйте сход на берег поочередно, но, по крайней мере, один из офицеров постоянно должен оставаться на борту.

Макаса, уже при всем оружии, нахмурилась:

– Капитан, один из нас должен постоянно быть рядом с тобой.

При виде такой настороженности Арам едва удержался от соблазна закатить глаза, но Однобог неожиданно поддержал Макасу:

– Эт-точно, капитан. Это место не ради шутки названо Живодерней, нет. Я пока что останусь на борту, а Флинтвилл держи при себе.

Третий помощник капитана, Молчун Джо Баркер, гилнеасец, которого, как было известно Араму, не миновало проклятие воргенов, молча скрестил руки на груди, словно вопрос был решен и закрыт.

Грейдон Торн сдвинул брови. Похоже, теперь он сам боролся с соблазном закатить глаза. Сжав рукоять абордажной сабли, он совсем было собрался раз и навсегда объяснить всем, что не нуждается в няньках. Но в конце концов он согласно кивнул. Сегодня для мужчин из семейства Торнов явно настал день компромиссов.

Поэтому капитан Торн сошел на причал с Макасой и Арамом по бокам. За ним, с паллетами, груженными вяленым мясом, купленным у гноллов, последовали Микс, Феррар, боцман Рибьерра и квартирмейстер Кантон.

Сойдя на причал, Грейдон коснулся правой рукой груди, а затем – лба, выражая почтение капитану порта Покорителю Кряжей. Таурен ответил ему тем же, а затем вопросительно поднял кустистую бровь:

– Где ж Однобог?

Грейдон пожал плечами.

– Я решил: пусть ненадолго задержится на борту. Как минимум, проживет на два-три часа дольше.

Покоритель Кряжей усмехнулся – по крайней мере, Арам принял его двойное фырканье за нечто вроде усмешки.

– Может, так оно и разумнее, – сказал капитан порта, окидывая взглядом «Волноход». – Вижу, ты все еще ходишь на этой развалине?

Опустив руку на эфес абордажной сабли, Грейдон угрожающе улыбнулся и ответил:

– Не говори так о моей ласточке, Покоритель Кряжей. Ведь ты прекрасно знаешь: может, у нее и есть кое-какие изъяны, но в море лучшего корабля не найти.