Прошло еще несколько лет. Малышка подросла и теперь уже многое умела делать сама. Вырвав ручонку из руки матери, она, едва ступив на аллею, стремглав летела маленькой стрелой к дереву, карабкалась на его ствол, обвивала ручонками и либо лепетала что-то свое, детское, либо болтала ножками и молчала, а мать в это время читала ей и дереву сказки. В общем, повторялось далекое прошлое, и дерево вновь было бесконечно счастливо.

О муже своему дружку-дереву девушка ничего не рассказывала, он крайне редко сопровождал свою семью в парк, и только малышка упоминала в своей детской болтовне мимоходом о папе, так что дерево почти не думало о нем. Однако супруг напоминал о себе сам.

Как-то мать и дочь попрощались на несколько дней с деревом: девушка уезжала получать свой диплом врача, и дерево, гордое за свою любимицу, приготовилось терпеливо ждать. Малышку она оставила с отцом, и он пару раз гулял с ней в парке (но далеко от дерева, хотя девочка все время тянула его к своему любимцу), но однажды ребенок появился не только в сопровождении родителя. С ними рядом шла молоденькая вертлявая и кокетливая девушка с длинными черными распущенными волосами. Девочка вырвала свою ручонку из руки отца и побежала к дереву, как не раз делала это с матерью.

– Даша, не надо туда ходить. В парке много интересного. Пойдем, покатаемся на карусели!

– Но это же наше дерево, мы и так давно к нему не приходили, – закричала отцу девочка, ловко забираясь на ствол. – Я хочу с ним поиграть. Мама мне всегда разрешала.

– Оставь ее, – черноволосая девушка беззаботно махнула рукой, – хоть чуть-чуть вдвоем побудем. Скоро твоя-то приедет?

– Да, обещала через два дня.

– Значит, у нас есть два дня, – весело сказала девица, тряхнув волосами так, что дерево, как ошпаренное, убрало от нее свои ветки.

– Есть, – заиграл глазами примерный супруг.

Девушка села на скамейку под дерево.

– Не люблю я тут сидеть, – помрачнел молодой человек.

– Что так?

– Да так. Моя дуреха совсем сбрендила. Представляешь, считает, что это дерево с ней связано каким-то там необыкновенным образом.

– Как это связано? – девушка недоумевающее захлопала ресницами.

– А вот так. Я сам ничего не пойму. Бывают же такие романтичные идиотки! У кого-то певцы, спортсмены, а у этой вот дерево.

– Она с головой-то дружит? – девушка повертела пальцем у виска и добавила: – Бедняга ты, бедняга. Живешь с какой-то сумасшедшей.

Во время разговора малышка нежно гладила ствол, не обращая внимания на парочку, и вдруг сказала, ни к кому не обращаясь:

– А моя мама скоро приедет, и мы опять будем ходить сюда играть.

– Ну вот, видишь, – передернул плечами папаша, – сама с придурью и ребенка с пути сбивает, такую же растит, не от мира сего. Все люди как люди, а тут, – и он с горечью махнул рукой, – не поверишь, из-за этого дерева не уехала, мучится, ездит в соседний город в институт, но переезжать туда категорически отказывается. Мать ее специально там квартиру купила, живет, а эта и к ней только в гости ездит. Дерево свое оставить не хочет, судьбоносное оно у нее, видите ли. И я тут сиди с ней в этой дыре.

Дерево слушало, смотрело и не верило себе. Это же муж, отец, глава семьи! Конечно, оно видело всю его ничтожность, но не до такой же степени! Какой ужас, что за пример для ребенка? Дерево всеми силами пыталось отгородить ветвями малышку от воркующей пары, но девочка что-то все-таки поняла и вела себя совсем не так, как в присутствии матери. Тихонько и грустно сидела она на своем привычном месте, не шалила, как обычно, и даже не играла. У дерева внутри все разрывалось от горя. Ах, если б оно могло что-то сделать! Но как заступиться за дорогих людей, если у тебя нет ни рук, ни ног, ни голоса?

– Гроза, наверное, будет. Что-то дерево сильно шумит.

– Шумит, а ветра нет, – молодой человек повертел головой во все стороны, – но вроде потемнело. Даша, давай слезай, пойдем домой, вдруг дождь начнется. Промокнешь, простудишься, мать с меня три шкуры снимет.

– А… боишься ее все-таки, – злорадно сказала девица, – ругаешь, а боишься.

– Никого я не боюсь, – неожиданно озлился глава семьи; он что-то еще возбужденно говорил, недовольно размахивая руками, но дерево уже не слышало.

Оно все ушло в себя и только нежно прижимало к себе малышку, которая отлично чувствовала его ласку.

– Пап, давай еще капельку посидим, – попросила девочка. – Я все-все съем, даже кашу.

– Ладно, но недолго; пора обедать.

Девочка и дерево еще крепче прижались друг к другу, пара на скамейке кокетничала, и ухаживание было в самом разгаре, когда на аллее появилась мать ребенка. Она стремительно шла к дереву, но вдруг остановилась, как вкопанная, расширенными от ужаса глазами глядя на мужа, целующегося с черноволосой девушкой.

– Ой, мамочка приехала, – радостно закричал ребенок, в момент слез с дерева и бросился к матери.

Пара на скамейке на миг окаменела, не в силах разжать сплетенных рук, а потом они резко отскочили друг от друга, как ошпаренные. Но было уже поздно, женщина схватила ребенка за руку и стремглав бросилась из парка. Пара, вскочив со скамейки, побежала следом.

Если бы дерево умело говорить, оно бы рассказало, как все это время призывало молодую женщину, как страстно желало, чтобы она все увидела своими глазами – и случилось чудо: сердце, на протяжении многих лет понимавшее и чувствующее биоритмы зеленого друга, услышало и на этот раз.

Позднее женщина говорила подругам, что вдруг ее потянуло в парк так, что все вокруг потеряло смысл и важно было одно – скорее увидеть своего давнего зеленого друга. Что из этого вышло, наверное, все могут догадаться: женщина развелась с предавшим ее человеком и осталась одна. И опять же дерево могло бы напомнить ей, как предупреждало ее о пустоте и ничтожестве обманщика, как старалось отгородить ее от него, но все усилия были напрасны. Что ж, каждый идет своей дорогой, и даже любовь близких не в силах изменить ход событий.

Время шло, потихоньку подрастала малышка, по-прежнему она с матерью каждый день приходила в парк, и это было такое счастье для дерева, что оно снова помолодело, сбросило груз годов, и окружающие опять любовались его мощью, красотой и необыкновенностью. Незаметно девчушка превратилась в юную девушку, вот и для нее пришла пора устраиваться в жизни, вот и она вылетела из родного гнезда и уехала в другой город учиться.

Женщина осталась одна. Конечно же, она старела, грустнела, и даже бесконечная любовь и преданность старого друга не в силах были уберечь ее от болезней и старости, хотя ее одиночество очень тревожило и огорчало дерево. Не такую судьбу желало оно своей любимице.

Дерево тоже не избежало бремени лет. Где-то внутри что-то стало его беспокоить, порой, особенно в холода и под порывами ветра, оно скрипело натужно, и если женщина была рядом, она испуганно и тревожно гладила его ствол. У нее самой появились серебряные нити в волосах, и дерево, пока она не надевала шляпку, также в порыве грустной нежности гладило их своими скрюченными ветвями. Оба пытались проникнуть в самое сердце друг друга, пугаясь малейшей перемены в худшую сторону. По сути, оба были бесконечно одиноки, и если бы не какая-то метафизическая привязанность друг к другу, жизнь была бы для них очень тяжела и малоинтересна. Каждый из них поверял друг другу все, чем жил от встречи до встречи, и это согревало душу и вносило радостные нотки в повседневность текущих дней и превращало будни в небольшие праздники в момент общения.