нас там был целый отдел из студентов. С учетом пенсии по потере кормильца я стал зарабатывать неплохие деньги. Конечно, все относительно: я жил в общежитии, то есть почти не платил за жилье; был крайне непритязателен в еде, очень редко покупал себе новую одежду (эти привычки, кстати, и сейчас остались). Но тогда это был огромный прорыв: я занимался тем, что мне нравилось, перестал безумно уставать на стройке, зауважал сам себя. Я помогал решать компьютерные проблемы преподавателям, иногда и своим.

Например, был такой случай. Обычно на занятиях мне было скучно, но те пары, где преподаватель отмечал присутствие студентов, приходилось посещать. Поэтому я приноровился читать книжку на последней парте. Я надевал наушники, включал погромче музыку, прятался за спинами одногруппников, доставал свою любимую книгу. В этот раз я поступил точно так же. Видимо, совершенно обнаглев, я уснул лицом на книжке, с наушниками на ушах. Проснулся минут через двадцать. Все смотрели на меня и ржали, а преподаватель дергал за руку. Он выгнал меня с пары и сказал больше не приходить. Но в этот же день после обеда этот же преподаватель позвонил к нам в отдел и попросил посмотреть, что у него случилось с компьютером. Я отправился к нему на вызов и, состроив самое виноватое лицо, вошел в его кабинет. Преподаватель сильно удивился, увидев меня, а потом ему пришлось удивиться еще раз, когда я ему все сделал, — все-таки я неплохо разбирался в компьютерах и в их ремонте. Он сказал мне тогда: «Принесешь зачетку — и чтобы я больше никогда тебя не видел». Да, вы все правильно поняли: я получил зачет автоматом за то, что починил компьютер.

Другой случай: мой начальник, тоже студент, как-то сказал мне позвонить по номеру. Я позвонил. Ответила женщина, которая преподавала у меня строительную механику. Она попросила настроить ей домашний компьютер. Я согласился. В выходные я пришел к ней домой. Довольно быстро переустановил операционную систему — предустановленную Windows Vista на привычную для преподавательницы Windows XP. Кто помнит, тогда компьютерщики очень много денег на этом зарабатывали, но я не взял с нее ни копейки. А пока настраивал компьютер, очень много говорил о том, как мне нравится это занятие, о том, что свое образование в вузе получаю только ради диплома, а все мои жизненные планы связаны с компьютерами. Позже, у нее на экзамене, я откровенно плыл: из трех вопросов не ответил правильно ни на один. Но она меня помнила, поэтому поставила мне тройку и взяла с меня обещание никогда больше не соваться на стройку.

Относительные успехи в учебе, на работе, мой авторитет эникейщика у одногруппников довольно быстро вскружили мне голову, и я опять начал пить — вместе со своими новыми коллегами, прямо на рабочем месте. Мы затаривались пивом, играли в сетевые компьютерные игры, смотрели кино и обсуждали разные студенческие темы. Один из моих коллег был полным сиротой, мы довольно быстро подружились… к сожалению, все это привело к запою.

* * *

Блуждая в тени, проникая сквозь плотную серую толщу, незаметно для себя я оказался на ровной квадратной поляне. Непривычный пейзаж немедленно заставил открыть глаза. Серое небо проросло глубиной миллиона звезд. Грязь под ногами застыла, выросла кристаллами льда, позеленела, почернела, стала вялой травой. Окружающий туман принял форму бесконечности и провалился сам в себя видимой Пустотой. Чернота трав собрала с морозного воздуха иней и заигрывала с небом тысячей неуловимых светлячков. Немного в стороне игрой света обозначился старый пень. Я принял его приглашение и присел. Тишина звезд успокаивала. Возникший легкий ветер шептался с мертвой травой, гонял волны холодных искр. Любая подвижность тумана таит в себе страшную тайну. Чаще всего открывается новая грань блуждающей по туману неприкаянной души. Лишь изредка случай показывает что-то, дающее надежду.

Пень, служивший мне стулом, начал расцветать и прорастать кривыми колючками с черными цветами на изломах. Не думая сопротивляться, я ждал того момента, когда тело мое растает в бурной растительности. Сквозь эфемерное тело мое разрастался уродливый кустарник с необычными соцветиями. Очень скоро шевелящийся клубок из веток, шипов, листьев и цветов покрыл всю обозримую поляну. Я ощущал себя не разрываемым на части, но цельным шипастым ковром, который шевелился и к чему-то прислушивался.

Чернела ночь. Звезды призрачно горели и умирали где-то безумно далеко. Искрящаяся жухлая трава затлела и начала разгораться. Повсеместно. Где-то больше, где-то меньше возник огонь. Безумно затрещали умирающие в огне ветки. Застонала вновь умирающая трава. Безмолвную тишину фантастической ночи разорвало безумством звуков. И вот я уже полыхаю вместе с огнем, в яростном порыве прыгаю по всей поляне посреди грохота, рева и стонов.

Я был не один. В первый раз за долгое время я чувствовал еще что-то рядом с собой. Было в этом грохоте что-то, на миг породнившее меня с окружающим. Скоротечен безумный огонь, скоротечны блаженные сны, и снова вокруг меня пустое холодное пепелище. Кажущаяся Пустота вокруг сжалась до серого сырого тумана. Еще несколько звезд успели умереть на небосводе, и привычная серость затянула все вокруг. Холодно, сыро и беспросветно пусто. Я закрыл глаза, но пейзаж не изменился.

* * *

Что нам этот грохот — умирающим под шепот тишины! Что нам твой рассвет, если мы боимся даже имени Солнца! Что нам твой ветер и свобода, когда большим достижением являются собственные стены! Уймись, Великий, мы все мертвы и посмертно смотрим свои черно-лиловые сны. Бессмысленные муравьи, с тоской и надеждой смотрим в серую пелену неба, жаждем огненного дождя и скорой смерти. Это не отчаяние даже — массовая истерия. Все скатывается по черной воронке в бездонную пропасть вечно голодной Пустоты.

* * *

Иссиня-черный поток собственных мыслей неутомимым ручьем размывает серый гранит мироздания. Действенно и первично только то, что действует и побеждает. Цена не важна. Не важна даже цель. Важен только иссиня-черный поток сознания, что сочится из глубин на осязаемую поверхность. Похоже ли на гнойный нарыв, пахнет ли сырой осенней листвой, растекается ли кровью по стенам или воет вместе с ветром на черном крыле — иссиня-черные потоки медленно, но верно будут грызть, прожигать, проедать, пробивать, рисовать еще один уродливый шрам на растерзанном теле мира. Все, что нужно для такой победы, — найти в себе веру в каждое утро. Обмануть себя, пообещав скорое окончание, в ровной, цикличной последовательности бытовой реальности самостоятельно нагромоздить проблем, чтобы решение их слегка затормозило собственное вращение по этому кругу.

И вот зубы крепко сжаты, глаза открыты и