Тайвэй коротко рассказал о двойном убийстве, совершенном в арабском квартале. Едва он умолк, вновь вступил судья Ди:

— Я тотчас опознал в доставленном Чао Таем теле господина Су. Сдается мне, это он следил за Чао Таем, когда вы оба прогуливались по пристани, но не рискнул подойти, пока ты, Тао Гань, был рядом — ведь тебя господин раньше не видел. Он незаметно следовал за вами до винной лавки и, только когда вы расстались, заговорил с Чао Таем. Однако и самого господи на Су выслеживали арабский убийца да еще уродливый карлик. Должно быть, они приметили, как господин обратился к Чао Таю, и решили действовать безотлагательно. В арабском квартале заплутать среди множества кривых улочек, поворотов и тупиков — проще простого, поэтому карлик с дружком, равно как и их преследователи, забежали вперед и затаились на улице, через которую лежал путь Чао Тая и господина Су. Отчасти убийца выполнил задачу, так как сумел удавить господина Су. В планы араба входило расправиться и с Чао Таем, но некто неизвестный, из встрявшей в дело третьей группы, задушил его шарфом. Итак, мы имеем дело с двумя хорошо организованными группами, одинаково безжалостными в выборе средств, но преследующими противоположные цели. А значит, цензору угрожает великая опасность.

— Нет ли каких-либо указаний на природу всех этих трудностей, господин? — спросил Тао Галь.

— Ни единого, но цензора явно интересовали здешние арабы. После того как вы покинули меня утром, отправляясь на поиски жилища, наместник показал мне мои покои в восточном крыле. Я попросил его прислать секретные документы управы провинции, а равно городской за последний год, дабы составить точное представление о здешних делах. Все утро я посвятил тщательному изучению этих бумаг. Однако нашел только дела обыденные, никак не связанные с местными арабами, — в общем, ничего такого, что могло бы представить для цензора особый интерес. Впрочем, мне попался доклад одного из тайных наблюдателей, мельком видевшего цензора и господина Су. Там отмечено, что оба были одеты очень бедно и выглядели сильно изнуренными и обеспокоенными. Цензор о чем-то справлялся у проходившего мимо араба. В тот момент, когда соглядатай подобрался поближе, дабы окончательно удостовериться, что глаза его не обманули, все трое исчезли в толпе. После этого парню не оставалось ничего иного, как поспешить во дворец с докладом об увиденном. — Судья осушил свою чашку. — Перед тем как покинуть столицу, я самым тщательным образом изучил все дела, коими в последнее время занимался цензор, но не обнаружил ни единого намека на связь с Кантоном или здешними арабами. Что до личной жизни господина Лю, то мне известно только, что, будучи мужем в высшей степени достойным, он, однако, до сих пор не женат, и господин — его единственный близкий друг. — Судья бросил на своих помощников суровый взгляд. — И помните, наместник ничего не должен знать! Сегодня за чаем я обронил ненароком, что господин Су — подозрительная личность и водит знакомства с арабским отребьем. Не забывайте: мой гостеприимный хозяин должен пребывать в полной уверенности, что мы здесь исключительно ради сведений об иноземной торговле.

— Но почему, господин? — полюбопытствовал Чао Тай. — Раз наместник обладает тут всей полнотой власти, он мог бы оказать нам содействие в…

Судья с раздражением покачал головой.

— Вам следует помнить, — отчеканил он, — что во второй приезд сюда цензор не стал докладывать о своем появлении наместнику. Сие может означать, что дела господина Лю в Кантоне сугубо секретны и он поостерегся доверить их даже наместнику. Впрочем, с тем же успехом это может означать, что цензор не доверяет наместнику и опасается, как бы тот не оказался вовлечен в тайные дела, каковые Лю прибыл расследовать. В обоих случаях нам надлежит следовать примеру цензора и сохранять все в строжайшей тайне — по крайней мере, пока мы не разведаем, что здесь происходит. Следовательно, нам нельзя рассчитывать на поддержку и содействие местных властей. Однако после утренней прогулки я вызвал к себе начальника особого подразделения военного сыска, и он отобрал четырех лазутчиков, коим велело помогать нам в обыденной части расследования. Как вызнаете, особое подразделение достаточно независимо, местные начальники не имеют над ним власти, и лазутчики докладывают обо всем непосредственно в столицу. — Судья Ди вздохнул. — В общем, как видите, мы столкнулись сочень нелегкой задачей. С одной стороны, мы должны делать вид, будто тесно сотрудничаем с наместником, а с другой — крайне осмотрительно вести собственное расследование.

— И вдобавок помнить, что за спиной у нас неизвестный противник, неотступно следующий по пятам! — заметил Тао Галь.

— Не за нами, а за цензором и господином Су, — поправил его судья Ди, — так как этот человек или люди могут знать об истинной цели нашего пребывания здесь: сие есть государственная тайна, известная лишь Великому совету. За господином Су, а теперь только за цензором ведется слежка с целью не допустить распространения каких-то сведений. А коль скоро эти люди не погнушались убийством, цензору угрожает нешуточная опасность.

— Есть ли основания в чем-то подозревать наместника, господин? — спросил Чао Тай.

— Насколько мне известно, нет. Перед отъездом из столицы я просматривал сведения о нем в канцелярии, где хранятся личные дела государственных чиновников. Вэн описан как старательный, не лишенный талантов чиновник. Двадцать лет назад, еще совсем молодым человеком, он был направлен в Кантон на должность младшего советника суда. Позже Вэн достойно исполнял обязанности судьи в различных уездах, пока не получил назначение на пост правителя города. Два года назад его вновь послали в Кантом, на сей раз — в должности наместника Южной провинции. Семейная жизнь Вэна безупречна; у него три сына и дочь. Единственное замечание, какое мне удалось обнаружить, касалось непомерного честолюбия, ибо Вэн метит ни много ли мало как в правители самой столицы! Ну так вот, нарассказывав ему далеких от истины историй об убийстве господина Су, я велел за час до вечерней трапезы собрать в зале всех, кто хорошо осведомлен о чужеземной торговле. И теперь надеюсь выведать побольше об арабах, прикрывая истинные цели интересом к торговым делам. — Судья встал. — Пройдемте-ка в Зал Совета, настам наверняка дожидаются.

Пока они шествовали к двери, Тао Гань спросил:

— Что могло заинтересовать императорского цензора в делах этих презренных арабов, господин?

— Сие никому не ведомо, — осторожно молвил судья Ди. — Арабские племена объединились под предводительством вождя, названного ими халифом, и его вооруженные орды заполонили все пустынные земли на западе. Что творится у этих племен на окраине цивилизованного мира, нас мало заботит — их халиф такое ничтожество, что не осмеливается снарядить к нашему великому императору послов с дарами и прошением жаловать ему звание данника Поднебесной. Однако кое-кто опасается, как бы он не вступил в заговор с нашими заклятыми врагами — монголами, обитающими за северо-западными границами Срединного государства. К тому же здесь, на юге, арабские корабли могут поставлять восставшим бунтовщикам в Алламе оружие. Впрочем, это лишь пара предположений, пришедших мне в голову. Но давайте не будем впадать в пустые измышления. Идемте!