Владимир. – Ему прекрасно известно, к чему в его случае может привести употребление наркотиков, так что это исключено.

– Поясните, – попросила я. – Пока я вас не совсем понимаю.

– Ладно, – кивнул мужчина. – В четырнадцать лет я отдал Игоря в секцию карате, чтобы парень не шатался без дела и занялся чем-нибудь полезным. К слову сказать, сын занимался с удовольствием, даже участвовал в соревнованиях. Но однажды на тренировке с ним произошел несчастный случай – он отрабатывал приемы в спарринге с новичком, и тот сильно ударил Игоря по голове. В общем, чуть не дошло до судебного разбирательства, так как, сами понимаете, тренер ответственен за своих подопечных. Увечье сыну было нанесено по неосторожности, но в результате этого у Игоря было сотрясение мозга. Ему запретили заниматься потенциально опасными видами спорта, из секции он ушел. Также Игорю нельзя употреблять спиртное, а тем более – наркотики, это чревато серьезными последствиями. Увы, сын сейчас часто ввязывается в драки, но из спиртного позволяет себе только пиво, и то – невзирая на мои запреты. Однако наркотики он употреблять не станет, так как у него были случаи эпилептических припадков, и Игорь очень боится повторения приступов. Сын сильно переживает из-за них, так как неизвестно, вследствие чего они возникают. Я таскал Игоря по обследованиям, но никаких нарушений мозга не было выявлено, опухолей тоже нет. Из-за того, что причина припадков не выявлена, Игорь живет как на пороховой бочке. Вы понимаете, что в его случае наркотики под запретом?

– Но, по вашим словам, Игорь часто ввязывается в драку, – возразила я. – Как вы это объясните? Пиво, к слову, является алкогольным напитком, разве ваш сын не боится его употреблять?

– Ну я уже говорил, что Игорь не подарок, – пожал плечами Владимир. – Он пьет некрепкое спиртное и, как говорит мне, нечасто. Про драки ничего сказать не могу, кроме того, что мой сын ведет себя как последний дурак.

– Но при этом вы уверены, что наркотики он не употребляет, – заметила я. Владимир кивнул.

– Он понимает, что они могут поспособствовать возникновению эпилептических припадков, – сказал мужчина. – Потому даже пробовать не станет.

– Хорошо, – не стала спорить я. – Вы знаете, с кем живет ваш сын? Он встречается с девушкой?

– Наверняка, – пожал плечами Соловьев. – Ему двадцать один год, естественно, в этом возрасте все парни заводят отношения. Игорь – не исключение.

– Вы знаете, как зовут его девушку?

– Нет, в подробности своей личной жизни сын меня не посвящал. Я же говорил, он живет отдельно, у него своя жизнь. До тех пор, пока не требуются мои деньги, дабы уладить его проблемы.

– Вы снимаете ему квартиру, верно? – предположила я. Владимир кивнул. – И даете карманные деньги?

– Да, к сожалению. Пока Игорь учится, я содержу его. Лишаю средств только за серьезные нарушения вроде драк в ночных клубах, разбитых машин и подобных… гм… вещей.

– Что-то ваш сын не похож на человека, который боится эпилептических припадков, – заметила я. – Что, по-вашему, он делает в ночных клубах, раз ему нельзя пить, употреблять наркотики, и вообще эпилептикам противопоказана громкая музыка и яркий свет?

– Я же говорю, Игорь – не эпилептик в прямом смысле этого слова, – напомнил Владимир. – У него два раза были припадки, последний – пять лет назад. Оба раза приступы возникли от жары.

– То есть?

– Игорь боится сильной жары и душных помещений, – пояснил Владимир. – Первый раз припадок был в магазине, от духоты. У сына закружилась голова, и он дальше ничего не помнил. По словам охранника, у Игоря был припадок, сына доставили в больницу. А второй раз Игорь долго находился на пляже в Таиланде, и, скорее всего, у него случился тепловой удар. С тех пор сын никогда больше не ездит туда, отказывается.

– У него только в Таиланде, был приступ? Или после того случая Игорь не бывал на курортах?

– Ну почему же? – удивился Владимир. – Игорь избегает только тех мест, где у него были приступы. Так он и в Европе был, в Чехии, Латвии…

– Ясно. Раз ваш сын не употребляет наркотики, он может их распространять, – задумчиво проговорила я. Соловьев посмотрел на меня с негодованием.

– Да с чего вы взяли вообще, что Игорь имеет отношения к наркоторговле?! – воскликнул он. – Вам надо на кого-то повесить преступление, что ли? Раз не можете найти преступника, с чего вы на моего сына накинулись?

– Не в этом дело, – покачала я головой. – Мне известно, что в настоящее время ваш сын встречается с одной девушкой, Снежаной Дубровиной. Вам знакомо это имя?

– Нет…

– А эту девушку вы знаете? – Я показала Владимиру фотографию Снежаны. Тот снова отрицательно покачал головой.

– Так вот, мать девушки сообщила, что в квартиру был подброшен пакет с наркотиками, – продолжала я. – Кроме Игоря, в доме Снежаны никто не бывал, поэтому я и спрашиваю вас, был ли ваш сын когда-либо замешан в распространении и употреблении запрещенных веществ. Вы ничего не находили в его вещах? Когда ваш сын жил с вами?

– Нет, абсолютно точно вам говорю. Мой сын не наркоман и никогда им не был!

– Как давно Игорь живет в съемной квартире? – задала я новый вопрос.

– С сентября прошлого года. Съемная квартира – это своего рода подарок на двадцатилетие Игоря. Он пожелал жить отдельно, я не стал препятствовать. Чем раньше научится самостоятельной жизни, тем лучше.

– Игорь поддерживает отношения с матерью? Чем она, кстати, занимается?

– Моя бывшая жена живет в Германии со своим новым супругом, сыном Жанна не интересуется, – пояснил Владимир.

– У Игоря есть сводные братья, сестры? Родственники?

– Нет. Он – единственный ребенок в семье.

– Есть ли у вашего сына близкие друзья? С кем он общается, вы в курсе?

– Я уже вам говорил, что в свою личную жизнь Игорь меня не посвящает, – напомнил Владимир. – Это его дело, я не вмешиваюсь.

– Ясно. Вы можете дать мне номер мобильного вашего сына? Я хочу поговорить с ним, – проговорила я.

– Да, записывайте. – Владимир продиктовал мне номер телефона Игоря. Я попросила его дать мне фотографию сына, и тот переслал мне на мобильный фото молодого человека в полный рост.