— Закончу экспертизу. Составлю заключение. Если в запросе от следователей будут дополнительные вопросы — а я так не думаю — отвечу. Отправлю образцы срезов тканей с краев ран и костных фрагментов на микроскопию. Хорошо бы еще с кинологами проконсультироваться, возможно, сможем определить породу собак.

Кобот снова сел и посмотрел Алине в глаза.

— В выводах уверена?

«О, как, — подумала Алина. — Мы перешли на „ты“».

— Да, — сказала она.

Кобот положил нож на место, опустил голову и стал вертеть массивный золотой перстень на пальце.

— Внутренние органы все на месте?

«Знает, знает!»

— А почему вы интересуетесь?

Кобот смотрел на Алину и молчал. Она тоже молчала, не отводя взгляда.

— Так я еще раз повторяю: внутренние органы на месте?

— Отсутствуют сердце, почки и селезенка. А еще тело практически полностью обескровлено.

Кобот откинулся на спинку кресла и стал смотреть в сторону. В кабинете повисла тишина. По оконному стеклу тихо и дробно стучал дождь.

— Кофе хочешь? — неожиданно спросил Кобот.

Алина даже растерялась на мгновение.

— Да… да, спасибо…

Кобот нажал кнопку интеркома.

— Лена, два кофе сделай. И лимон еще принеси мне.

И снова стал смотреть в сторону. Алина терпеливо ждала. Через несколько минут томительного молчания появилась Лена, сняла с подноса кофейные чашки, тарелочку с лимоном и бесшумно вышла. Алина пригубила горячий напиток и выжидательно посмотрела на Кобота.

Он положил ладони на стол, словно опираясь на него для большей уверенности, и сказал:

— Алина, с этим случаем не так все просто. Есть определенная ситуация.

Алина пила кофе и ждала.

— Ситуация заключается в том, что смерть потерпевшей наступила в результате нападения бродячих животных. Что и должно быть отражено в акте судебно-медицинского исследования.

Алина со стуком поставила чашку.

— Что, простите?..

Нельзя сказать, чтобы это стало для Алины каким-то шокирующим откровением. За годы работы она десятки раз сталкивалась с просьбами, давлением, угрозами и другими попытками повлиять на результаты экспертизы, как правило, со стороны следствия, когда нужно было или закрыть дело, или подвести под обвинение конкретного подозреваемого. Конечно, это не было нормой, но и чрезвычайным происшествием такие попытки назвать тоже было нельзя. Но заведомое сокрытие факта убийства, грубое искажение результатов экспертизы, да еще и по прямому указанию начальника Бюро — это было не просто чрезвычайным, но и невероятным происшествием. От потрясения Алина даже не заметила, что Кобот уже несколько секунд что-то говорит, и ей потребовалось некоторое усилие, чтобы начать его слушать.

— …понимаешь, что мы работаем в сложной структуре. И мы, эксперты, только часть единой, отлаженной системы. Да, не всегда приходится делать то, с чем мы согласны, но ты сама говорила, что наша работа не может быть строго регламентирована, и я с этим полностью солидарен. Поэтому в данном случае…

— Даниил Ильич… — подала голос Алина.

— Просто Даниил! — махнул рукой Кобот.

— Даниил Ильич, вы сами понимаете, что вы сейчас говорите?

Кобот словно не услышал вопроса.

— Вот как мы поступим: Эдип подготовит заключение, тебе ничего делать не надо. А ты просто подпишешь, и все. С лаборанткой твоей, поверь, я договорюсь. И кстати, о договоренностях… Я, в принципе, давно хотел тебе это предложить, просто так совпало неудачно, ну да что уж теперь. Ты знаешь, наверное, что я руковожу медицинским центром. «Данко». ДАНиил КОбот, да. — Кобот нервно засмеялся, обнажив великолепные белые зубы. — Так вот, у меня есть вакантное место врача общей практики. В принципе, ничего особенного: три вечера в неделю вести прием, общаться с пациентами, работа очень, очень простая…

Кобот говорил быстро, почти захлебываясь словами. Он снова встал, и, жестикулируя, ходил по кабинету, не глядя на Алину и, как будто, разговаривая с самим собой. В сером полумраке и на фоне залитого дождем окна это зрелище выглядело пугающим.

— Я предлагаю: сохранение полной ставки здесь, работу в «Данко» буквально на десять — двенадцать часов в неделю и заработную плату в месяц вот в таком размере…

Кобот метнулся к столу, нацарапал на бумажке несколько цифр и сунул под нос Алине.

— Насколько я знаю, это твоя зарплата в Бюро примерно за полгода, так что…

Это было последней каплей. Алине и так уже последние несколько минут казалось, что она находится в каком-то сюрреалистическом бреду, но вот эта неуклюжая и дикая попытка подкупа после предложения фальсифицировать результаты экспертизы переполнила чашу терпения. Она вдруг почувствовала, как в голову ударила мгновенно поднявшаяся от сердца горячая волна. Алина резко встала.

— Спасибо за кофе. Мне пора.

Кобот замолчал и посмотрел на Алину непонимающим взглядом. Бумажку с шестизначной цифрой он все еще держал в руке.

— Алина, куда?..

— В прокуратуру, — бросила Алина. — Сообщить о попытке оказания давления при проведении судебно-медицинской экспертизы и о подкупе. Заодно и в своем нарушении процессуальных норм сознаюсь.

Алина развернулась и стремительно вышла из кабинета.

Кобот некоторое время еще постоял, глядя на захлопнувшуюся с треском дверь. Потом медленно скомкал бумажку, бросил ее в мусорное ведро, но промахнулся — бумажный комочек запрыгал по серому линолеуму. Кобот тяжело опустился в кресло, вздохнул и закрыл лицо ладонями.

Алина валькирией пролетела по коридорам Бюро, заскочила в кабинет, набросила пальто, взяла сумочку, ключи от машины и через минуту уже была на улице. На некрасивом бетонном крыльце под навесом печально курил Эдип. В толстых губах торчала тлеющая сигарета, редкие курчавые волосы намокли от сырости — ветер заносил сюда облака холодной дождевой пыли. Он увидел Алину и кивнул.

— Ну как, поговорили?

Алина остановилась и лучезарно улыбнулась.

— Да, все прекрасно.

— Все решили?

— Да, без проблем, — Алина тряхнула волосами. — Обо всем договорились. Слушай, Эдик, а почему он так на тебя орал?

— Потому что на эти дела я обычно сам езжу. Или Мампорию посылаю. Тебя вообще сегодня не должно было там быть, понимаешь? Ну вот он и разорался. А я откуда знал, что сегодня будет «собачий» труп? Его вообще не должно было…

Алина слушала, кивала, и какое-то холодное, неприятное чувство сковывало ей сердце.

— Эдик, ты говоришь, на «эти дела»… Это на какие?

Эдип непонимающе уставился на Алину.

— Как на какие? Ну как сегодня… Подожди, ты же сказала, что вы договорились?..