Мачеха может расстроить помолвку? Сегодня утром, когда Эвелинда выезжала из ворот замка, эта идея показалась бы ей чрезвычайно привлекательной. А сейчас?

Она обернулась и посмотрела на человека, сидящего в седле позади нее, — его подбородок гордо вскинут вверх, глаза устремлены на мужчин у дверей замка, на лице застыло то же неумолимое выражение, что и у них… Недавно он был другим. Он целовал ее — страстно и совсем не грубо. Прикасался к ней и ласкал — нежно и мягко. Немедленно отпустил ее, почувствовав сопротивление, хотя мог этого не делать — ведь он уже понял, что она его невеста. Потом, на обратном пути в замок, очень бережно посадил на лошадь, а затем не менее бережно перенес на своего коня.

Вспомнив все это, Эвелинда задумалась. Не являются ли ужасные истории, которые о нем рассказывают, просто страшными сказками? Люди принимали собственные жуткие домыслы за правду, а он просто не мешал им так думать.

Дальше этого предположения Эвелинда пока продвинуться не могла. Не слишком много, но до встречи с ним на поляне она понимала еще меньше.

Эвелинда не чувствовала уверенности ни в чем, что касалось этого мужчины. Кроме одного. Она его не боится. Интуиция подсказывала ей — она всегда будет в полной безопасности рядом с ним.

Эвелинда вдруг ясно и отчетливо поняла — Эдда ни в коем случае не должна узнать правду. Мачеха действительно способна расторгнуть помолвку с Дунканом только для того, чтобы в следующий раз уже не ошибиться и назначить падчерице в женихи того, кого Эвелинда будет бояться по-настоящему. Или подберет ей мужа, с которым невозможно без омерзения делить супружеское ложе. Эвелинда знала — с Калленом такой проблемы определенно не возникнет. Он убедительно доказал ей это.

Решение Эвелинды было твердым и окончательным. Она позволит Эдде и всем прочим думать самое худшее… И выйдет замуж именно за этого мужчину.

Дункан натянул поводья и спрыгнул с коня. Эвелинда немедленно начала самостоятельно выбираться из седла, но Каллен подошел ближе, осторожно обхватил ее за талию и помог спуститься. Бережно ставя ее на землю, он на мгновение встретился с Эвелиндой глазами, и она уже почти улыбнулась ему с благодарностью за помощь. Однако вовремя вспомнила про Эдду, наблюдающую за ними, и прогнала улыбку со своего лица. Заметив удивление, промелькнувшее в глазах Каллена, она вновь чуть не забыла про осторожность, попытавшись извиниться. И снова в последнюю секунду спохватилась и только еле слышно прошептала:

— Прошу простить меня, милорд, за все, что сейчас будет происходить. Я все объясню позже. Только, умоляю, будьте Дьяволом из Доннехэда. Таким, каким вы были с Маком.

Слава Богу, Каллен не потребовал дополнительных объяснений. Только одна бровь слегка изогнулась на его невозмутимом лице, и больше никакой реакции не последовало.

Эвелинда повернулась и медленно, на почти негнущихся ногах, направилась к дверям замка. Многочисленные ушибы настойчиво давали о себе знать. Чувствуя, как ноги с каждым шагом немеют все больше, она поморщилась. Никаких сомнений, в ближайшие часы боль будет только нарастать.

Она бегло взглянула на мачеху. Наблюдая за тем, с каким трудом Эвелинда преодолевает небольшое расстояние до ступеней главной башни, Эдда едва сдерживала восторг, Эвелинда попыталась придать своему лицу выражение отрешенного безразличия и остановилась перед мачехой. Эдда, как всегда, демонстративно проигнорировала падчерицу и с одобрительной улыбкой обратилась к Каллену.

— Лэрд Доннехэд! — приветственно провозгласила она. — Я вижу, вы уже познакомились с нашей Эвелиндой. От души надеюсь, вы остались довольны своей невестой.

— Да, — мрачно согласился Каллен.

Эвелинда обратила внимание на то, как он по очереди обвел вопросительным взглядом своих людей. Каждый из пятерых шотландцев в ответ посмотрел на него. Это было похоже на обмен немыми посланиями. Разгадать их смысла Эвелинда не смогла, но ей показалось, что послания касаются Эдды.

— Прекрасно, прекрасно. — Мачеха улыбнулась еще шире. Затем, очевидно, вспомнила про свои зубы, поубавила улыбку, подхватила Каллена под руку и, собираясь войти в главную башню, продолжила: — Не скрою, я одна из тех, кто выбрал вас в мужья для нашей Эвелинды. И я восхищена — мужчина должен сразу показать, на что он способен. Нет никакой нужды беречь эту девушку. Бейте ее, когда вам заблагорассудится. Она здорова, сильна и отлично все выдержит. Скажу по секрету, ее выносливость часто заставляет меня задумываться, нет ли у нее в роду примеси крестьянской крови.

Смех, сопровождавший язвительное замечание, постепенно утих, сменившись недоумением. Все попытки Эдды войти вместе с Калленом в двери башни потерпели поражение. Он не сдвинулся с места.

— Где священник? — прорычал Каллен, когда Эдда в замешательстве повернулась к нему.

Она изумленно подняла брови:

— Отец Сондерс?

— Приведите его. Я женюсь, и мы уезжаем.

— Так скоро? Я… Вы… — Эдда помолчала. Идея так быстро избавиться от Эвелинды, видимо, показалась ей чрезвычайно заманчивой, и широкая улыбка вновь расплылась по ее лицу. — Я немедленно пошлю за священником.

Каллен холодно кивнул, взял Эвелинду за локоть и решительно вошел с ней в башню, минуя Эдду.

Эвелинда подавила в себе острое желание возмутиться и сказать ему, как тяжело ей сейчас двигаться в таком темпе. Вместо этого она судорожно пыталась понять, удастся ли справиться с болью, собрать все свои вещи, упаковать их и приготовиться к отъезду за столь короткий срок. Она покидает д'Омсбери. Эта мысль вызывала у нее, с одной стороны, мучительное ощущение разлуки с прошлым, с другой — радостное ожидание перемен. Здесь остаются люди, по которым она будет скучать. Она выросла в окружении обитателей замка, а теперь уезжает от них. Хотя, конечно, расставание с Эддой не может не радовать.

Тем временем Каллен подвел ее к лестнице и остановился. Дальше Эвелинда пошла одна.

Только начав подниматься наверх, Эвелинда до конца осознала, насколько серьезны ее ушибы. Жалобно охая, она поднималась по лестнице, и каждый шаг сопровождался резкой болью в бедре. Эвелинда всякий раз вскрикивала, преодолевая очередную ступеньку. А ведь сразу после венчания ей предстояло длительное путешествие. Вспомнив об этом, она тяжело вздохнула.

Сжав зубы и стараясь не обращать внимания на боль, Эвелинда продолжала медленно двигаться наверх. Она уговаривала себя, повторяя, что ничего страшного не случилось. Через день-два она будет в полном порядке. Синяки, ушибы, тяжесть в ногах совсем скоро пройдут. Надо всего-навсего немножко потерпеть, пока все не заживет. На самом деле она прекрасно знала — в ближайшие несколько часов, если не дольше, боль только усилится.

Перспектива поспешных сборов в таком состоянии была не из приятных. А уж от мысли о тряской поездке на лошадях после свадебной церемонии просто слезы наворачивались на глаза.

Она вошла в свою комнату и обнаружила, что горничной нет. Отложив переодевание, Эвелинда решила сначала как можно быстрее упаковать вещи. После смерти лэрда д'Омсбери у его дочери не появилось ни одного нового платья, Эдда об этом позаботилась. Но Эвелинда не сильно выросла с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать лет, и всегда бережно относилась к своей одежде. Поэтому нарядов, сшитых еще при отце, пока хватало. Все они были в той или иной степени поношенными, возможно, кое-где пообтрепались и выцвели, но оставались вполне пригодными для носки. Она как раз осторожно укладывала одно из своих старых платьев в сундук, когда дверь с шумом распахнулась и в комнату стремительно влетела Милдред.