Я оглянулся. Чакас небрежно оперся о переднюю часть сфинкса. Строгая физиономия машины, словно неодобрительное лицо жреца, нависало над ним.

Чтобы спровоцировать мой народ на войну, нужно приложить немало усилий, но если уж провокация удалась, то война получается безжалостная, тотальная, и ведут ее Воины-Служители. Есть что-то некрасивое в этом неторопливом приближении к вспышке абсолютной ярости. Это входит в противоречие с той самой Мантией, которую мы так хотим унаследовать и удержать, но бросить вызов Предтечам в конечном счете то же самое, что выказать презрение самой Мантии.

Вероятно, в этом все дело. Памятники прошлого. Скрытые страсти, скрытое насилие, скрытый стыд. Тени забытой истории.

Метрах в двадцати от центра мой пинок обнажил еще одну черную стену. За ней не было гальки, никаких ориентиров. Опустившись на колени, я погрузил руки в песок, просеял его между пальцев. Песок лег ровно, будто его и не беспокоили. Но в моих ладонях он оставил странный дар.

Я покрутил его в пальцах.

Обломок кости.

Мои сандалии не оставляли следов. Песок не прилипал к ногам, ни одна крупинка не задержалась на ладонях. Песчаная яма была создана на века, чтобы противостоять бурям и вторжениям. Предназначена для того, чтобы губить любых чужаков, не следующих точно предписанным ритуалам.

Я так внимательно изучал песок, что не почувствовал вибрации под ногами и не услышал тихий шуршащий звук, пока набежавшая тень не заставила меня поднять голову.

Сбылось опасение – меня нашел один из шахтерских кораблей обменного отца. Моя суррогатная семья не могла смириться со стыдом, неизбежным для нее в случае моей гибели, и разослала отряды на поиски своего подопечного.

Я выпрямился, дожидаясь, когда корабль приземлится – и унесет меня в своем трюме, прежде чем я наконец пойму, для чего оказался на этой планете.

Я оглядел круг военных машин. Чакаса и Райзера нигде не видно. Вероятно, они оказались ниже тумана или побежали через ослепитель назад, под защиту деревьев.

Шахтерский корабль представлял собой довольно уродливое зрелище; его конструировали с единственной целью – быть практичным. Из брюха торчали всевозможные захватные устройства, подъемники, резаки, дробилки. Если бы пилот пожелал, то запросто превратил бы кратер Джамонкин в струящийся вихрь; вся содержащаяся в нем рудная порода была бы поднята и загружена в трюмы.

Я ненавидел это место.

Я ненавидел все это.

Корабль продолжал медленно скользить над кратером. Песок не проседал под давлением его репульсоров, камни не дрожали. Я слышал только тихое шуршание, словно ветер шелестел кронами деревьев. Плечи ссутулились, я покорно опустился на колени. Вряд ли мне удастся сбежать еще раз.

Спустя какое-то время противоположная неровная кромка корабельной тени прошла через меня и солнечный свет снова распространился по песчаной пустыне. Шахтерский корабль с неуклюжей грацией взмыл, набрал скорость и, перелетев через пик, двинулся дальше.

Я не мог поверить своей удаче. Может быть, обманки острова способны укрыть нас даже от зондов глубокого поиска?

Но облегчение было недолгим. Я услышал мелодичный вой. Голоса Чакаса и Райзера слились в жуткой и бессмысленной песне. Песок, легко выдерживающий огромное давление корабля, пошел волнами, опрокинул меня на бок и бросил на стену с такой силой, что я оцарапался о грубую лаву. Передо мной разверзлась идеально полусферическая впадина, из которой метров на пятьдесят медленно поднялся белый цилиндр, увенчанный капителью черного камня.

Чакас и Райзер прекратили свои завывания, и остров погрузился в тишину. Корабль скрылся за пиком, потом повернул на север и теперь едва виднелся у самого горизонта.

Райзер подбежал ко мне по стене, балансируя широко раскинутыми руками.

– Большой! – восхитился он. – Тебя ищут?

– Спрятаться от шахтерского корабля нелегко, – заметил я. – Очень глубокое сканирование.

– Тут особое место, – сообщил малыш.

Подошел и Чакас, на ходу вонзая зубы в пальмовые волокна, – кажется, он считал это признаком ума.

– Сработало, – объявил он, притенив глаза ладонью.

– Вы пели, чтобы его прогнать? – спросил я.

– Мы не пели, – ответил Райзер.

Они переглянулись, пожимая плечами.

Я еще раз взглянул на колонну. Это явно было творение Предтечи, хотя и слишком заметное для дюранса. По цвету и форме оно куда больше соответствовало монументам, которые в знак вечной скорби возводят перед храмом сражения. Боевые сфинксы лишь усиливали этот настрой.

Я подошел и на несколько мгновений замер у самого края, прикидывая свои возможности. Чамануши часто бывали здесь. Бросая вызов ослепителю, они обследовали остров, построили стены, проложили тропинки.

Я задумчиво покатал между пальцами костный осколок.

Потом, словно сдавшись, люди ушли – оставили остров разгадывать собственную загадку. Но в последнее время посетители, главным образом флорианцы, снова стали пересекать кишащее мерсом озеро, словно предвидя скорые перемены. Они следовали своему гейсу.

Библиотекарь явно настроила этих людей на какую-то конкретную и очень трудную задачу.

А теперь еще и эта песня.

Я чувствовал: всех нас ведет какая-то сила. Но что у нее за цель?

Парочка смотрела на меня с внутренней стены, на лицах – любопытство и ожидание.

– Есть идеи? – спросил Чакас.

– Давай же, – помахал пальцами Райзер. – Он тебя приглашает.

– Ты этого не знаешь, – сказал Чакас флорианцу.

– Знаю, – возразил Райзер. – Спустись, потрогай его.

Я проштудировал все источники, касающиеся мифов и сокровищ Предвозвестников. Но теперь изо всех сил пытался вспомнить другие истории… истории, которые слышал в юности, о странных практиках высшего класса Воинов-Служителей, известных как прометейцы. Эти практики давно устарели и теперь почти не использовались. Они включали изоляцию и добровольную ссылку.

Обычно за такими историями непременно следовало предостережение: тот, кто случайно наткнется на объект, называемый Криптумом или Крепостью Воина, должен немедленно оставить его в покое. Проникновение в Криптум будет иметь тяжелейшие последствия – например, гнев ультраконсервативной гильдии Воинов-Служителей.

Это могло объяснить и отступление корабля шахтеров.

Чуть ли не впервые в жизни я решил немного пораскинуть мозгами, прежде чем броситься в очередную авантюру. Я вернулся к стене и сел рядом с Чакасом. Он приподнял свою шляпу из пальмовых листьев и отер лоб.

– Для тебя тут слишком жарко? – спросил он.

– Эта песня, которую вы орали… Откуда вы ее знаете?

– Это не песня, – возразил Райзер, и вид у него был озадаченный.