Он потерял равновесие, сделал шаг и, ощутив под собой металлическую неровность, опустил глаза. Под ногой лежала крышка канализационного колодца, обнажившаяся вследствие таяния снега…

Нет иного выхода со двора?

У кого тут проблемы с горводоканалом?

Мысли прыгали в голове, отталкивались друг от дружки. Он нагнулся, попытался сдвинуть крышку, но только испачкался и содрал ноготь. Злость росла и звала на свершения. Максимов широким шагом направился к дворницкой, забарабанил в дверь. Стоять и ждать, пока похмельный товарищ соизволит очнуться и впустить в «апартаменты»? Он не мог себе такого позволить. Ясности хотелось – сразу и полной. А если и ошибся… ну, что ж, на ошибках учатся. Он вынес дверь эффектным «энергетическим» пинком, приведя в восторг прыщавого мальчишку, выходящего из второго подъезда, вломился внутрь и захлопнул ее за собой. Работничек мычал, пытаясь оторваться от кровати и негодуя, что кто-то позволил растревожить его сон. Максимов сгреб его пятерней, швырнул к окну. Ну и вонь от «фигуранта»! Не обращая внимания на мольбы, стенания, злой, как барракуда, снова сцапал, приподнял над полом.

– Не надо, не надо, я ничего не знаю!.. – защищался дворник, но хлесткую затрещину все же пропустил. Взвизгнул по-бабьи, засучил ножонками.

– Еще ты дремлешь, друг прелестный? – ядовито осведомился Максимов. Рывком вздернул пьяницу и прижал к стене. – Так, приятель, сейчас я буду брызгать кипящей слюной и колотить тебя башкой о стену. Но этим наш суровый сюжет не ограничится. Это только затравка. Ты будешь висеть вниз головой в колодце и извиваться, как червяк. Тренировка скелетно-мышечного аппарата, понимаешь? Догадываешься, о каком колодце речь? А будешь отпираться – вообще убью. Итак, вопрос из простейших – что происходило позавчера вечером? – Он занес кулак ради пущей острастки.

Махровый ужас на «родовом проклятии» при словах о колодце подтвердил самые страшные догадки. День открытых колодцев – милости просим!

– Я расскажу… – обреченно забубнил дворник. – Все расскажу, не бей… Не виноват я ни в чем!..

Максимов зашвырнул мелкого пакостника на диван и скрестил руки на груди. В вине работника почитаемой профессии можно не сомневаться. В 16.30 позавчера (ну, плюс-минус какие-то минуты) прибежала дворничиха из соседнего двора – баба Клава – и поставила в известность: звонили из ЖЭУ (слово такое матерное из трех букв) с распоряжением – открыть окрестные колодцы, приедут люди, будут искать участок с повреждением. Это еще ничего – пару раз из МЧС приезжали, вот когда напрячься-то пришлось. Делать нечего: выудил Евдоким из кладовки ветхое ограждение с табличкой «Осторожно, открытая канализация!», поволок его за угол к колодцу. Сдвинул в сторону крышку, поставил барьер. В этот миг и повалил из темнеющего неба густой снег. Сообразив, что одного заграждения как бы маловато, дворник поплелся искать второе. Было в кладовке, точно помнит. Но не срослось по ряду причин… Поскользнулся на крыльце, плюхнулся – враз всю память отшибло. Ввалился к себе, хлебнул водочки за первый снежок, и совсем разладилось в голове. Случается с ним. Принялся скрести напротив дворницкой – не спотыкаться же всю зиму. Малец с пакетом объявился, пошутил по случаю. А дальше никакого вранья, гражданин начальник! Стукнулся на углу с жиличкой из четвертого подъезда, сгинул за угол, потом машина въехала… А минут десять спустя прибежала бабка Клава, пожурила за нарушение инструкции (почему колодец должным образом не огорожен?) и сообщила, что прорыв фекалий локализован в соседнем дворе, можно закрывать. Евдоким и закрыл. Загородку обратно в кладовку унес. А потом, когда мать пропавшего по двору носилась, шевельнулась трепетная, трусливая мыслишка: а не без участия ли распахнутого колодца пропал пацан? Страх мгновенно подкосил, скулы заклинило – не смог рассказать Савицкой, как было дело. Но парень он вообще-то законопослушный, всегда готов помочь господам из правоохранительных органов…

Приходилось признать, что ситуация сложилась уникальная. Шел себе пацан. В полумгле дыру почти не видно, ограждение на обратной стороне люка тоже не совсем просматривается. Не явись злополучная машина, из-за которой подвыпившему парню пришлось ступить на бордюр, ничего бы не случилось. В этот роковой миг Надежда уже отвернулась, а двигатель проезжающей машины перекрыл крик падающего…

Потом пришел дворник, задвинул крышку. Крышку засыпал снег, заодно со следами Гриши.

Чего только в жизни не бывает!

Пару дополнительных оплеух дворник заслужил сполна (и пару лет на поселении). На рукоприкладство в это утро Максимов не скупился. Бил и распалялся. Сорок часов от парня не было вестей. Не живут так долго в канализации… Сплюнув сквозь зубы, он отвернулся:

– Видеть тебя больше не могу, сволочь пьяная! Один твой вид вызывает тошноту и припадки. Одевайтесь, подсудимый, берите лом, фонарь – вскрывайте колодец…

Слава богу, во дворе настало затишье. Работающие с девяти уже разбрелись, остальные еще не проснулись. Максимов пинками прогнал скулящего дворника через чавкающее месиво. Ломик срывался, трясущийся от страха и зверского похмелья работник обливался слезами. Совместными усилиями отодвинули крышку. Обнажился узкий кирпичный створ, ржавые скобы, вмурованные в кладку, красный скомканный пакет из супермаркета «Четыре звездочки», насаженный на штырь арматуры…

Последнее весомое подтверждение. Евдоким завыл от отчаяния, признал пакетик. А с сыщика вместе с потом схлынула вся злость – опустошение охватило. Боль под черепом стартовала – задергало виски, тошнота подвалила к горлу. («Фаршануть бы сейчас», – сказала бы Маринка.)

– Спекся ты, приятель, – пробормотал Максимов, вглядываясь в темноту. – Под статью попал конкретную.

– Что же делать-то, господи?! – завыл, взывая к небесам, Евдоким.

– Помощь оказывать посильную – какой еще с тебя прок? Держи фонарь, свети вниз.

Но как ни всматривался он в канализационную шахту, Гриша не проявлялся. Свет от фонаря пробивал четыре метра плесневелого кирпича и поглощался мраком.

– Нет там никого, – заискивал дворник.

– Не надейся даже… – Максимов машинально глянул на часы. Начало десятого. Форменная дурь – спускаться в технические колодцы, для этого соответствующие службы имеются. А он такой опрятный, чистый, весь в шоколаде. Нельзя ему туда. Много чего в жизни нельзя: водку пить без закуски, патрон оставлять в патроннике, в море выходить по понедельникам. Но ведь оставляют, выходят, пьют! А вдруг живой там Гриша? Всякое в жизни бывает. А значит, дорога каждая минута.

Максимов сел на корточки, вытянул ногу, зафиксировал ее на крайней скобе, проверил на устойчивость следующую.

– Звони в полицию, чего лупаешь! – заорал он на растерянного работничка. – И в «Спас» звони! И заграждение не забудь поставить – не дай бог, еще кто-нибудь упадет! – Третья скоба ощутимо пошатывалась. Веселенькое дельце. И куда его понесло? – Ты еще здесь? – продолжал он рычать. – Фонарь дай сюда, дебил, и пошел вон!..

– Я понял, понял… – попятился Евдоким.