Характерно, что в этом тоннеле не было крыс. Пропитания не найти – сообразить несложно. Не канализация, где время от времени попадаются разные вкусности… Он выключил фонарь, попятился назад и выбрался в тоннель.

Окружающая среда продолжала ненавязчиво меняться. Дважды он натыкался на аналогичные каменные мешки, затем попал в помещение, где сохранились изъеденные ржой трубы, сцепленные фланцевыми муфтами. По стенам сочилась пахучая слизь. Забитая землей вентиляционная шахта, откуда тонкой струйкой поступало что-то похожее на воздух (он решил в нее забраться, но пулей вылетел обратно, быстро сообразив, что человек-затычка – не самое лучшее будущее). Горка пыльного металлолома между шпалами, в которой, включив воображение, можно угадать пресловутую вагонетку. Казалось, кто-то в сердцах подорвал ее гранатой.

Затем тоннель начал полого забирать вверх, и Максимов решил: наверное, скоро выход. В груди тревожно заныло. Снова «коридорная» система – сырые, приземистые помещения неведомого назначения. Он сунулся в одно, сунулся в другое…

Зубы клацнули от страха. На полу лежали два скелета в истлевших «власяницах». Именно то, чего не хватало для полной гармонии предыдущим склепам.

Тоже, наверное, провалились и не смогли выйти. Он немного поколебался и шагнул внутрь. Бояться нечего. Богатый жизненный опыт подсказывал, что покойники, тем более давно разложившиеся и подсохшие, – существа вполне безобидные.

Фонарик освещал оскаленные черепа, «власяницы», бывшие заурядными плащами, сорочками и брюками. Ни ботинок, ни кожаных ремней. «Съели, – тоскливо подумал Максимов. – А потом один из узников подземелья нанес товарищу мощный рубящий удар в основание затылочной части, такой же удар – самому себе, затем куда-то спрятал рубящий металлический предмет, расположился рядом с первым и трагически умер. Нелепая мучительная смерть».

Хотя, возможно, дело происходило совсем не так. Много лет назад циничные злодеи затащили прилично одетых господ (или товарищей?) в подземелье, цинично надругались, а потом прикончили.

«Выходит, выход есть?» – мелькнула эгоистичная мыслишка.

«Не есть, а был, – уточнил мудрый внутренний голос, – годков так тридцать назад».

Максимов попятился, выбрался из «покойницкой» и глубоко задумался. Лучше поторопиться. Лучик света расплывался, становился смешным, каким-то кастрированным.

Но очень трудно избежать искушения. Определенной категории людей свойственно интересоваться. Испытывая наивное, детское, поистине щенячье любопытство, он вошел в следующий отсек. И сразу почувствовал, как волосы на голове поднимаются дыбом…

На полу лежали четыре трупа. Нормальной степени сохранности.

У этих мертвецов имелись лица, неповрежденный волосяной покров и практически целая одежда. Довольно неплохая одежда. На одном – костюмчик от Гуччи, на другом – махровый домашний халат, третий – в пестром свитере от Хьюго Босс, четвертый – в роскошно-небрежной пиджачной паре и водолазке…

Температура в склепе была где-то около нуля, процесс разложения проходил неторопливо. Трупная зелень осваивала кожу постепенно, запашок присутствовал, но пока еще не свирепствовал. В одежду не успела въесться гнилость подземелья…

Максимов постоял, прислушиваясь, затем, унимая тошноту, опустился на корточки. Ради нужного дела он согласен посадить батарейки…

Благородные господа обрели себе приют в этом склепе. У одного четыре высших образования на физиономии, у другого благородная седина, уложенная в дорогой парикмахерской. С третьего незадолго до отправления пули в затылок стянули очки – лицо интеллигентное, на нем застыло выражение беспомощности. Четвертый – молодой, породистый, этакий красавчик, уверенный в себе и пользующийся популярностью у прекрасного пола. Он понятия не имел, как выглядели загадочно исчезнувшие состоятельные бизнесмены, директор центрального агентства недвижимости, главный санитарный врач области и прочие невезучие лица, о которых повествовали чекисты, но вот ведущего крупнейшего городского телеканала, попутно являвшегося одним из его владельцев, помнил отлично. Еще бы не запомнить – каждый вечер на экране! Дозированная смелость, элегантность, ироничный взгляд в камеру… А потом вдруг раз и пропал.

Истина открылась внезапно. Холеный красавчик Борис Берлин неподвижно смотрел в потолок и, казалось, меньше всего был озабочен состоянием правой височной доли головного мозга, покинувшей пределы черепа и затвердевшей на полу. По всем приметам эту четверку в этом же склепе и прикончили. Зачем тащить мертвецов, если могут дойти своим ходом? Привели, добыв нужную информацию, затолкали в земляной мешок и перестреляли, как куропаток…

Что-то мало их здесь. Судя по информации, исходящей от чекистов, похищенных было больше. Можно, кстати, проверить. Тоннель большой. Охваченный страшноватым предчувствием, Максимов выбрался из склепа и бросился дальше. Дорожка забирала вверх. «Ею пользовались!» – пришел он к выводу, разглядывая отчетливые отпечатки ног в желтоватом мерцании, следы волочения громоздких предметов, и решил больше не пропускать ни одного отсека. «Работай же, сыщик, – бормотал он на ходу, – ты маневренный и выносливый, а спасение собственной жизни можно совместить и с другими делами…»

В одном из отсеков Максимов наткнулся на подобие пыточной камеры со следами недавней «стоянки» человека. Сваренный из стального швеллера стул с удобными для прикручивания локтей подлокотниками, жестяной бидон (непонятно, зачем), брошенная ворохом веревка, гигантские монтажные кусачки… На полу окурки, мятая сигаретная пачка, тетрапак от сока «Добрый», по которому кто-то звонко хлопнул подошвой… Очередная «покойницкая» – вповалку двое мужчин невпечатляющих габаритов и одна женщина – седая, с короткой стрижкой и с лицом замученной куропатки… Готовая к действию вагонетка на рельсах, способная вместить двух живых или трех мертвых. Брошенное на рельсы драповое пальто – драпчик неплохой, модный, с песцовой оторочкой. Еще одна «стоянка» – стояли и курили сигареты с угольным фильтром, а рядом в это время лежала тяжелая, но «своя» ноша…

Теперь тоннель отчетливо направлялся вверх. Бледный свет фонаря не давал разогнаться, да и «внутренний телохранитель», как всегда, пришелся кстати. Страх долбил по затылку плюс дурное предчувствие… Оно-то и заставило Максимова собраться, выкинуть боль из головы, двигаться бесшумной пантерой, готовой в любую секунду нырнуть в подвернувшуюся щель… Конец тоннеля он почувствовал буквально мозгом и непроизвольно ускорил шаг, почти побежал. Подуло свежим воздухом. Тоннель оборвался, как лебединый крик, но вместо распахнутых врат он с недовольством обнаружил, что чрево распалось на два коридора – в один ушла узкоколейка, второй предназначался, видимо, для пешей публики. По логике вещей последний и заканчивался спасительным выходом (хотя и не факт). Он свернул влево и внезапно остановился как вкопанный, обрастая ледяной коркой. Проиграл по всем показателям?

Громыхнула железная дверь. Неужели сейчас навстречу ему выйдут люди?!

Не выключая фонарь, опасаясь, что щелчок тумблера повлечет резонный интерес, Максимов прижал стекло к боку, попятился на цыпочках, метнулся в соседний отросток, сумев каким-то чудом не провалиться между шпалами. Прижался к стене, затаил дыхание…