litbaza книги онлайнСовременная прозаСердечная терапия - Мила Иванцова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 60
Перейти на страницу:

– Значит, все не так плохо. А может… может, ему просто не хватает романтики, каких-то переживаний юности, а не физиологии? Может, ему достаточно просто переписываться с той Соней, так сказать, для души, и ничего вашему браку не грозит? – Яна пожала плечами, пододвигая гостье чашечку кофе и печенье.

– А какая мне разница, что именно тянет его к той кривоногой тумбочке, если он может вдруг развернуться и уйти к ней? Где гарантии, что вслед за этим лирическим ретро она не устроит ему хорошего интима?

Яна помолчала, вспомнив лукавые глаза Сони, силуэт профессора возле Эйфелевой башни, и подумала, что и такой вариант развития событий тоже не исключен, поскольку секс сексом, а когда холодно в доме, одной физиологией не согреешься. Она решила пока не говорить Антонине, что прошлась по сайту и уже визуально представляет себе участников интриги. Ждала ли ее гостья каких-то советов или просто задумалась, рассматривая кофейную гущу на дне чашки, но она молчала.

Яна встала, подошла к окну, посмотрела на вечерний двор, увидела отраженную в стекле фигуру Антонины за столом и, не оборачиваясь, спросила:

– Скажите, а вы его вообще-то любите?

Отраженная фигура медленно подняла голову и внимательно посмотрела Яне в спину.

– О любви, Яночка, я разговаривала с подружками лет тридцать пять назад. Это наивно! А сейчас… Сейчас – он мне должен! – повысила голос гостья. – Я отдала ему жизнь, родила и вырастила сына! И я его никуда не отпущу! Я не собираюсь доживать век одинокой старухой! Не отпущу! Не знаю, как справлюсь с ситуацией, но… все останется, как было! И к тому же я ему отомщу!

Женщины помолчали. Антонина решительно съела бутерброд, Яна долила себе и гостье кофе из пузатой металлической турки. Ей очень хотелось спросить, зачем Антонина уже второй раз приходит к ней, если и сама четко знает, чего хочет, то есть, не стоит на распутье. Наверное, просто еще не придумала, как именно сделать то, чего хочет. Но Яна таких советов не давала. Вопрос чуть не слетел с ее языка, как вдруг гостья сменила тему разговора:

– А как та женщина, которая тогда ворвалась в ваш кабинет? Александра, кажется? Вы с ней видитесь?

– Да, Александра. Простите, действительно неудобно получилось, но она хорошая… Да я же потом слегла, вот уже неделю дома бездельничаю. А она мне звонила, спрашивала, как здоровье, и интересовалась, можно ли как-нибудь привести ко мне дочь, ту балерину. Ей очень интересно, что именно мы делаем на занятиях. Договорились, что, как только выздоровею, непременно и ее чему-то научу. Правда, балерины обычно слишком заняты, чтобы тратить время на другое. Но раз хочет… А почему вы спросили?

– Да что-то не идет она у меня из головы с ее историей. Как подумаю, что им пришлось с ребенком пережить… Так, может, и правда мои проблемы – не проблемы? – Женщина вздохнула, потом снова решительно хлопнула ладонью по столу и продолжила другим тоном: – Но я так… с собой не позволю!

Яна только набрала воздуха, чтобы сказать что-то обнадеживающее, как вдруг Антонина скрестила руки на столе, опустила на них голову и разрыдалась…

Яна гладила ее по плечу и вздыхала. Это были не первые слезы, которые приносили с собой посетительницы. И каждый раз это было искреннее, наболевшее, не театральное. И какие бы двойственные эмоции ни вызвала исповедь этой в целом комфортно устроенной женщины, ее тоже было жалко: мучается человек, хотя чего-то не понимает в своей жизни, не хочет или не может понять.

Антонина рыдала неуемно и долго, видно, накопилось в ней слез за всю жизнь. Рыдала и приговаривала одно и то же:

– Если бы вы знали, как мне страшно… Страшно от мысли, что все рухнет, страшно все начинать сначала, да еще в таком возрасте… Или и не начинать… Поставить на себе крест…

Яна встала и открыла форточку – свежий воздух проясняет мысли. А еще она понимала, что после таких искренних рыданий Антонина может больше к ней не прийти. Скорее всего она просто исчезнет, устыдившись, что позволила себе подобную слабость. Впрочем, Яна держалась отстраненно, старалась быть ненавязчивой. Доктор, в конце концов, воспринимается как существо без пола, без возраста, которое может помочь тебе только ему известным способом. И если для этого придется снять штаны – ну что ж, так тому и быть!

Прощаясь с гостьей, Яна от денег за визит отказалась, поблагодарила за угощение. Что-то подсказывало ей, что больше Антонина не придет. Разве что случится что-то новое, и ей нужно будет выговориться, вычистить измученное нутро. Яна заперла дверь и почувствовала себя совершенно обессиленной – чужие беды иногда прорывались на приватную территорию внутреннего мира «терапевта» так же, как сегодня неожиданно переступила порог ее квартиры Антонина. Посетительница ушла, но еще остался запах ее духов, принесенного ею кофе и не ощутимый носом парализующий аромат чужой беды и неподдельного страха. Яна хотела было снова сесть за компьютер, но какие-то защитные силы организма будто тянули ее к кровати, намекая, что «Одноклассники» и даже немытая посуда подождут, а отдых и сон должны пополнить ее энергетические ресурсы и придать сил.

Яна закуталась в одеяло, закрыла глаза и подумала, что Антонина, которую она восприняла как «просто женщину», примерно возраста ее родителей. Хотела бы она иметь такую мать? Это был новый угол зрения на «пациентку».

Родную мать Яна потеряла в пятнадцать лет. На заводе, где та работала, произошла авария, что-то там взорвалось, несколько человек погибли на месте, еще трое позднее умерли в больнице, кто-то остался инвалидом. Мать погибла во время взрыва. Хоть не мучилась.

Когда перед контрольной по биологии Яну вызвала завуч и велела идти домой, да еще и отправила с ней подружку, девочка почувствовала неладное. Дома запомнила только растерянное лицо отца и соседку тетю Женю, которая обнимала Яну, гладила ее по голове и сквозь слезы что-то говорила, говорила. Яна, на удивление, совсем не плакала. Мать хоронили в закрытом гробу (если там вообще было что хоронить), прощание проходило в клубе завода, четыре гроба стояли рядом, все закрытые. Только фотографии на них, с черной лентой наискосок, отличали один от другого.

Яна не плакала. Видимо, не увидев мать мертвой, не поверила, что ее уже нет. Запомнилось, как утром мать крикнула из окна их хрущевки вдогонку: «Хлеба купи после школы, ладно?» Яна оглянулась, кивнула, помахала рукой и побежала на остановку троллейбуса. Вот и все.

Через полгода отец привел к ним в дом Надежду, неуклюже пошутив, что Надежда дает надежду, а былого, мол, не вернуть, нужно жить. Вот так он поставил Яну перед фактом, что жизнь у них начнется новая и дочка должна это принять. Яна не бунтовала. Она просто зажила своей, параллельной жизнью.

Надежда была года на три-четыре старше отца, то есть на все семь старше покойной матери, но выглядела хорошо, по характеру была бойкой, но не конфликтной, Яну воспитывать не пыталась, не цеплялась к ней, хозяйство вела, как говорят, «ловко» и при всем при том – видно было невооруженным глазом – была очень неравнодушна к отцу. Соседки шептались, что неравнодушна была давно, а звезды стали так, что греха на душу не взяла. А еще – что освободившееся после матери место заняла прочно.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 60
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?