Сейчас, когда все возможно. Сейчас, когда все возможно… — шептал он на ухо остальным.

— Я начинаю забывать себя, — вдруг сказал Петров 2-й. — Господи! Где мои мгновения?!

— Я ничего не знаю, — откликнулся Петров 3-й.

— Мы должны!!! — закричал Петров 1-й. — Кто был всем, тот может стать ничем — разве этого не бывает?

Они лениво потянулись на диване.

— Уменьшиться? — спросил Петров 2-й. — Ну давай. Можно. Тогда пошли гулять по Земле. Давайте в самом деле (хотя я не знаю, для чего это нужно) станем маленькими-маленькими… Раз-два. И пойдем гулять.

Перед ними была большая равнина с выжженной Землей. Они шли, и дули холодные ветры. Впереди виднелись разрушенные города.

— Это что, галлюцинация? — спросил Иванов 1-й у Иванова 3-го — Это так надо?

— Да нет, — загадочно улыбнулся Иванов 3-й. — Все уже произошло. Мы уменьшились, как и требовалось.

— Уже? — удивился Иванов 1-й. — А разве мы были этими… шизиками?

— Были, — кивнул 3-й. — Только вы это уже забыли, я еще слегка помню, но скоро тоже забуду.

— И совсем это не страшно было… — сказал вдруг Иванов 2-й. — Я тоже почти ничего не помню… Как сон какой-то.

— Ну тогда прекрасно! — улыбнулся 1-й и хлопнул остальных по плечам. — Только вот где мы находимся сейчас, я не понимаю.

— У меня есть одна теория, — подал голос 3-й.

— Изложите.

— Так вот: когда мы были большими, помните наше совещание на маленькой планетке?

— Ну?

— Так вот, мне кажется, что это была Земля. Мы-то были неестественно большими… Понимаете?

— Ну?

— Ну вот. Мы по ней погуляли. Разумеется, мы уничтожили все к чертям. А теперь, когда стали нормального размера, мы все и видим уничтоженным.

— Простите… То есть… как? — вдруг испугался Иванов 1-й.

— Это ничего, — махнул рукой 3-й. — Помните, что Главный говорил? Любые жертвы, ради общего блага, ради успеха операции. “Не забывайте, — говорил он, — что это все в мозгах, а значит, не настоящее. Поэтому не бойтесь”.

— Ааа! — улыбнулся 1-й.

И они пошли в разрушенный город. Кирпичи и трупы краснели по углам. Зрелище было страшное.

— А вот здесь стоял горком, — задумчиво промолвил Иванов 2-й.

На обломках горящих зданий лежал окровавленный человек. Это был Главный. Ивановы подошли к нему.

Он посмотрел на них с болью и упреком.

— Что вы сделали, сволочи, фашисты! — проговорил он, задыхаясь.

Ивановы, улыбаясь, стояли в кружок.

— Но всех не переубиваете! — сказал Главный и застонал.

Ивановы переглянулись.

— Наверное, он даже не понимает, что он не настоящий. Надо облегчить его выдуманные страдания.

Иванов 1-й достал револьвер. Главный понял и судорожно заерзал от ужаса.

— Умоляю, пощадите хоть меня, если не жалко всех… Хоть меня… Умоляю! Что я вам сделал! Пожалуйста, — плакал он.

— Надо кончать, — сказал Иванов 2-й.

Иванов 1-й выстрелил, и Главный дернулся и затих.

— Да… — вздохнул Иванов 3-й. — Ура, а ведь я тоже забыл! Я теперь тоже нормальный!

И Ивановы стали радоваться, что все так хорошо.

— Ну — теперь в вену! — сказал 1-й.

— А где она?

— Будем искать.

И они пошли, не знаю куда. Наступила ночь, и они вдруг — раз! — провалились в какую-то ловушку. Но теперь все было нормально. Они попали в вену.

— Ааааааа!!! — громко заорал Егор Радов, когда он так хорошо спал и ему опять чего-то вкололи. “Уже все болит, я больше не могу…” Но он не знал, что этот укол нес в себе не только аминазин в мышцу, но еще и Ивановых в мир. Это был качественный сдвиг.

Глава тридцать вторая

Вдоль по вене

(Судовой дневник)

1 сентября.

Температура за бортом — 36,6 °C.

Температура внутри — 23 °C.

Состояние экипажа — хорошее.

На завтрак — омлет с ветчиной, хлеб пшеничный, кофе. Обед — щи зеленые, телятина с цветной капустой, компот.

Наблюдение за внешним миром. Анализ крови. Достаточное количество гемоглобина, выделенного опытным путем из эритроцита. Эритроцит был гарпунирован и доставлен на борт.

Анализ крови с целью выявления шизофрении показал ее отсутствие. Обсуждение гипотезы Иванова 2-го о нормальности объекта (субъекта). Принятие гипотезы Иванова 1-го о неизвестности заболевания субъекта (объекта). Измерение давления. Ветер южный. Курс наверх.

Ужин — сосиски с горошком, чай, сыр, хлеб ржаной. После ужина — свободное время, отбой.

2 сентября.

Температура — 36,7 °C за бортом, 23 °C — внутри. Завтрак — картошка с маслом, кофе. Наблюдение за внешним миром. Подготовка Иванова 1-го к опыту выхода за борт. Связь с Центром не налаживается.

Налет на корабль лейкоцитов вследствие похожести его на бледную трепонему. Выброс тухлого мяса, подкормка лейкоцитов. Опасность миновала. Состояние экипажа — хорошее, настроение — бодрое.

Анализ крови экипажа. Гигантское количество гемоглобина. Анализ крови на шизофрению показал полное ее отсутствие. Экипаж абсолютно нормален.

Обед — суп гороховый, бифштекс с кровью, арбуз. Хлеб пшеничный.

После обеда — новый налет лейкоцитов, которые упорно продолжают принимать корабль за бледную трепонему. Выброс тухлого мяса. Подкормка лейкоцитов, опасность снова миновала.

Продолжение подготовки Иванова 1-го к выходу за борт, который состоится завтра в 12 ч. 08 мин. Обсуждение плана последующих действий.

Связь с Центром до сих пор не налаживается. Курс наверх.

Ужин — цветная капуста, чай. Хлеб пшеничный. Отбой.

3 сентября.

Температура за бортом — 36,8°, внутри — 23 °C.

Завтрак — яичница с помидорами, кофе. Наблюдение за внешним миром. Выход Иванова 1-го в открытое пространство. Отчет.

Отчет

“И вот я вырвался!.. Я попал в красную Вселенную… Я парил среди несущихся мимо меня существ. Я купался в крови, которая оказалась разноцветной… Больше всего в ней было голубых тонов. Этот мир был бесконечен, но я знаю, что это было искривленное пространство. Я могу измерить его, я могу его познать.

Здесь все так спокойно. Каждый делает свое дело, и все течет. Куда все движется? Так хаотически, но целеустремленно? В мозг, в мозг, и мы туда. Я видел борьбу лейкоцитов со стайкой микробов. Микробы оказались совсем не злыми. Они выглядели очень робкими, видно, что им совершенно негде жить и они пытаются спрятаться, чтобы их оставили в покое. И еще они грязные от своих долгих странствий. У них очень длинные волосы, но вообще они довольно дружелюбны и не хотят никому зла. Они даже не защищаются, когда лейкоциты в своих синих униформах беспощадно пожирают их. Да! Микробов тоже можно понять. Они не знают, что своим существованием они разрушают общий мир. Они не знают, что своей грязью они разлагают его. А он должен правильно функционировать. Поэтому хотя их и жалко, но что поделаешь.

А лейкоциты, хотя делают хорошее дело, оставляют все-таки какое-то мерзкое ощущение. Во-первых,