я вообще не знаю, как дальше быть. Вроде Саныч пообещал не вставлять мне палки в колёса, но такие условия поставил, что я окончательно запуталась.

В кабинет возвращается классная, мы ещё пару раз прогоняем песню. Вяло и неохотно, потому что желания петь ни у кого особо нет. Девчонки строят грандиозные планы по охмурению Степана, а я думаю, стоит ли вообще теперь ехать с классом.

И на протяжении целых двух дней практически бок о бок находиться рядом с ненавистным учителем.

– Вера Мышкина, подожди, – бросает мне Инна Витальевна, пока остальные мои одноклассницы благополучно выходят за дверь. – Мне надо поговорить с тобой по поводу твоих оценок по физкультуре.

Медленно пытаюсь повернуться, всё ещё надеясь, что мне послышалось. Уши заложило от этого бесконечного пения, быть может.

– Вера! – повторяет классная немного громче.

Не послышалось.

– Да, Инна Витальевна, – полностью разворачиваюсь и попадаю под прицел учительских глаз.

Меня сейчас то ли сканируют, то ли сразу препарируют, я не знаю. Но у преподавателей всегда получается смотреть так, будто они видят учеников насквозь.

– Вера, ну, ты ж не маленькая девочка уже, – начинает классная. – Через десять дней ты станешь выпускницей одиннадцатого класса, – добавляет пафосно.

Оглядываю себя: не маленькая. Худей – не худей, не поможет. Конечно, я давно не взвешивалась, пару недель так точно, но не думаю, что что-то существенно изменилось.

– Конечно, сейчас аттестат не имеет большого значения при поступлении, но тем не менее, у тебя такая ситуация, что ты можешь в итоге оказаться не аттестованной по физической культуре! – хмурит тонкие нарисованные брови. – Понимаешь?

– Понимаю, – опускаю плечи и перевожу взгляд в пол. – Я стараюсь, Инна Витальевна, честное слово, – начинаю оправдываться, понимая, что вот он мой шанс.

Я не пошла бы сама жаловаться на физрука, но постоять за себя необходимо. Рассказать о том, как Саныч придирается ко мне без повода, гоняет больше остальных, а ведь иногда я даже справки из поликлиники приношу.

Открыть классной глаза, тем более этот разговор не я начала.

– Значит, плохо стараешься! У тебя одни двойки в журнале, иногда тройки, это как? – повышает голос, будто я сама этих лебедей себе понаставила.

В груди бушует шторм от негодования на противного физрука. Нажаловался, гад такой, а я ещё его борцовку стирала вчера. Руками.

– Вера, – немного смягчает голос классная. Кладёт тёплую ладонь на моё плечо и добавляет: – Ну, договорись ты со Степаном Александровичем. Доклад какой-нибудь напиши, пусть тему тебе даст. Если хочешь, я тоже с ним поговорю.

– Угу, – киваю, насупившись. – Попытаюсь.

Доклад. Как же. Этот громила никогда на такое не согласится.

– Попытайся, Верочка, попытайся, – кивает Инна Витальевна и отпускает меня домой.

На школьном дворе меня ждёт Люба. Рядом с ней стоит Макс Королёв, ещё один наш одноклассник, и какие-то сборники с тестами протягивает. Они вместе обществознание по выбору сдают, видимо, пособиями друг с другом делятся.

– Надя с Владом укатила, – сообщает Фирсова, когда парень, широко улыбнувшись, покидает наше общество. – А я решила тебя дождаться, как? – кивает головой в сторону окон кабинета, в котором я только что разговаривала с классной.

– Да никак, – машу рукой, – уговаривает меня взяться за ум.

– За ум? – брови Любы мгновенно взлетают над оправой очков. – А причём тут тогда физкультура? – издаёт короткий смешок.

Мне в отличие от Фирсовой не до веселья. Я очень расстроена из-за всей этой ситуации. Причём сама не до конца понимаю, почему меня так задевает эта дурацкая физкультура.

Я никогда не была отличницей, и уж тем более не сходила с ума из-за оценок. Тройки или четвёрки мне было вполне достаточно, но после прихода в школу Ильина что-то пошло не так. Может быть, всё дело в том, что я только решила приобщиться к спорту и избавиться от лишнего веса.

А тут Саныч со своими придирками. Весь настрой мне испортил.

Не спеша, идём с Любой к калитке. Я думаю о том, что делать и как из этой бредовой ситуации выкрутиться. Реально доклад забацать?

Так и представляю себе эту картину: я подхожу к Ильину с папкой, в которой аккуратненько по файлам разложены листочки с моим докладом. Например, на тему похудения с помощью физических упражнений. Широко улыбаясь, жду похвалы и пятёрки…

Думаю, Саныч мне этим докладом настучит, хорошо, если по голове, а не…

– Ты чего так раскраснелась? – интересуется Фирсова, когда мы подходим к школьной парковке.

– Да так, – отмахиваюсь.

Не говорить же подруге, что я представила, как Степан меня по попе лупит докладом, а я убегаю от него и худею, худею…

– Люба, – притормаживаю и хватаю девчонку за запястье.

– Ай! – фыркает. Да, я знаю, что хватка у меня сильная.

– А это ведь машина Ильина, так? – пальцем тыкаю в сторону сияющей на солнце белоснежной тачке. – Точно его, скажи, Люб?

Пристально смотрю на Фирсову, чтобы не вздумала лгать. Она не умеет, когда на неё в упор глядят.

– Н-наверное, кхм, – закашливается и отворачивается.

– Ага, – плотоядно улыбаюсь. Делаю шаг в сторону парковки и на всякий случай оглядываюсь по сторонам.

Чувствую, как от предвкушения потеют ладошки, и узкая юбка прилипает к бёдрам.

Открываю сумку и начинаю в ней рыться в поисках пенала. Как раз сегодня геометрия была, и я даже взяла на неё циркуль.

– Эй, ты чего удумала? – шугается Фирсова, отскакивая от меня на пару шагов.