лица, губы и глаза. Перчатки чуть выше локтя и маленькая мягкая сумочка-кошелек — все в тон платью.

— А вот украшений предоставить тебе я не могу. — Развела руками Меора.

— Мы заедем в мой особняк, там должно что-то храниться… — Послышался голос Главы и он, наконец, появился перед нами и… забыл, что хотел сказать. Прокашлялся, отводя от меня взгляд и проигнорировав ухмылку Меоры, и спросил: — Что сюда подойдет?

— Бриллианты, например.

— Спасибо, Меора.

— Рада, что смогла помочь.

Едва мы вышли к главной улице, Глава поймал нам кэб, видя мое нежелание собирать подолом пыль.

— Меора тоже воевала с нежитью? — Наконец, решилась спросить я.

— Да. Если можно так выразиться — нежить перевернула ее жизнь. Ее родители погибли, да и она сама чудом выжила. Очнулась и осталась при полевом госпитале, так как у нее были проблемы с памятью. Заново училась жить, заодно и пострадавшим помогала, там то выжившие воины и научили ее владению клинками. А когда нежить на полуостров согнали, она в столицу поддалась, имя себе сделала. Ведь даже почившая Императрица у нее одевалась…

Потеря памяти, определенный образ и слова… Нет, ну не спросить же на прямую!?

Но кэб уже остановился, и Глава проворно выскочил на мощеную дорожку, протягивая мне руку.

— Добро пожаловать в мой столичный особняк. — Как-то странно усмехнулся лорд и потянул меня за собой, так и не отпустив моей руки.

Целый день он меня… касается! И если бы не безвыходная ситуация с работой на полуострове, позволяла бы я подобное?

А почему я вообще это позволяю?

Но дверь распахнулась, и я увидела пожилого дворецкого.

— С возвращением домой, лорд Арганон.

— Крайс, добрый вечер. Мне нужно, чтобы ты узнал сможем ли мы с леди попасть сегодня в театр.

— Будет сделано, Ваше сиятельство. Желаете ли поужинать?

— Если что-то есть — неси! Мы будем в моем кабинете.

Глава утащил меня на второй этаж, действительно привел в кабинет и усадил в кресло.

— Я редко здесь бываю. Не хочется, чтобы моя сила способствовала разрушению этого дома, а делать безмагический ремонт — не хотелось тратить на это время. К тому же, здесь все так, как было при моей матери. Она завещала мне этот дом, вопреки воле отца. На тот момент в семье я считался уродом. Мать так и не дожила до того времени, когда я стал основателем некромантического направления.

— А с другими членами семьи вы общаетесь?

— Общаться с теми, кто до сих пор считает тебя уродом? Да еще и уродом, который посмел перетянуть на себя славу? Брат относится к тем советникам при дворе, которые неустанно пытаются вставлять палки в колеса моей некроманской деятельности. Предложения типа «пожизненное служение», «уменьшение зарплат некромантов»… И это спустя почти пятьдесят лет! Ладно, когда я был один, или даже в первую десятилетку, когда некроманты еще были, чем-то странным и таинственным для народа, но сейчас то какой смысл ставить нас в отдельную когорту магов? И это учитывая, что за все пятьдесят с лишним лет, таких как я, с измененными каналами от рождения, было всего шестеро! Все остальные же, мучая себя, перестраивают свои каналы несколько лет!

Глава, наконец, открыл сейф и вытащил оттуда шкатулку. Старинную, с резными боками и какими-то странными вензелями на крышке.

— Об этих украшениях отец тоже не знал. Мама мечтала о дочке, хотела, чтобы эти украшения передавались по женской линии, но у нее было лишь два не очень дружных между собой сына. — Он ухмыльнулся и вытащил длинные, из белого золота, серьги с витиеватым изящным рисунком и бриллиантами. — Мне кажется, это подойдет. Есть еще ожерелье, браслет, кольцо и брошь.

— Думаю, броши и браслета к серьгам будет достаточно.

Не прогадала. Браслет изумительно смотрелся на переливистой перчатке цвета индиго, а брошь не отвлекала внимания от открытой ключицы.

— Тебе не нравится? — Вдруг спросил Глава, а я осознала, что хмурюсь.

— Нет, что вы. Просто теперь буду переживать, что потеряю такую красоту.

— Неужели не почувствовала? Украшения зачарованы от потерь и воровства. Разве в вашей семье украшения не зачаровывали?

Теперь настала моя очередь ухмыляться. Со мной была вся память Айяны, поэтому мое отношение к ювелирным изделиям, благодаря этой девочке очень изменилось.

— Я никогда не носила украшений. Как и мои сестры. Это было бы очень затратно для отца. Те из нас, кому отец не нашел жениха до первого выхода в свет, конечно, брали что-то у матери, но, если я не ошибаюсь такой шанс предоставился только двум старшим сестрам. Но и они не долго блистали в свете. Отец заключил их браки уже после первого бала. Остальным мужей пытались найти, как можно раньше.

Айяна и вовсе не должна была выходить в свет. Сразу после Академии ее ждал лорд Дорстак и беременность. Вероятно, первый ее бал настал бы лишь после рождения второго сына.

Зато у нее были свои маленькие сокровища. Выдаваемые отцом деньги для мелких трат, иногда передавались в руки Айяны гувернанткой. Женщина была доброй и заботливой, и хотела научить девочку распределять траты. Так Айя и накопила на маленький кулончик в виде бабочки и колечко с янтарем. Вся бижутерия была покрыта позолотой — на большее не хватило денег.

— Не знал, что Вертсвуды стеснены в средствах.

— О, это не так. За каждой дочерью дается отличное приданное.

— Равнозначное тому, что получает лорд Вертсвуд?

— Разумеется.

— Мне жаль.

— Не стоит. Я вышла из рода.

— Но все равно опасаетесь, что вас могут похитить?

— Лорд Дорстак не молод, но ждал меня четыре года. Боюсь, что для него это уже дело принципа.

— Почему именно вы?

— Понятия не имею. Отец не раскрывал деталей заключенного договора. Но думаю, если старый лорд получит меня, сделка с моим отцом все же состоится.

— И вас примут обратно в род?

— Вероятно.

— И это в наше то время…

Я лишь промолчала. Что тут скажешь?

Дворецкий прикатил