В мире существовали и прочие волшебные предметы – Большой Телескоп, с помощью которого можно смотреть сквозь стены, Гонг Грома, серебряные ножницы, находившиеся на корабле «Река Веры»; но эти вещи были частью легенды. А здесь волшебный предмет ты носишь у себя за плечами.

Сефия поежилась. Эта вещь принадлежала ее родителям. Как они ее получили? Знали ли они, что с ней делать? Была ли она опасна?

Сефия вновь осторожно придвинула книгу к себе и подняла крышку. Кончиком пальца провела по рядам странных значков, выведенных на бумаге. Они были связаны друг с другом, как на картинках, но не составляли никакого изображения. Сефия приблизила к ним лицо, словно пыталась вдохнуть их в себя. Бумага пахла чем-то древним – немного плесенью, чуть-чуть лимоном, землей, краской, сеном и, как ни странно, ванилью. Запах обволакивал Сефию как шаль, согревая и успокаивая. Уже нехотя, она вновь отодвинула ящик.

Затем ей пришла в голову идея.

Содрогаясь от собственной смелости, Сефия оторвала уголок одного из листов. Затем, прикинув прищуренным глазом, на каком месте она оставила повреждение, закрыла верхнюю крышку. Когда она это сделала, в палатке вдруг пахнýло ветром, хотя снаружи все было спокойно и тихо.

Через пару мгновений, вставив палец в то самое место, где было оторвано, она откинула верхнюю крышку и развернула листы бумаги.

Повреждение исчезло.

Сефия пролистала бумагу вперед и назад. Дивясь собственному безрассудству, согнула всю пачку листов и, действуя пальцем как прессом, заставила их быстро, один за другим, прошелестеть перед ее взором. Но так и не нашла оторванного уголка. Это напоминало поиски песчинки на морском берегу. Вот ты держишь ее в руках; но стоит тебе ее уронить – ни за что не сыщешь в мириадах других песчинок.

Отбросив ладонью волосы с лица, Сефия вновь закрыла ящик.

Мать Сефии, заболев, умерла, когда той было пять лет от роду. Двое других, самых важных для нее людей, были отняты у нее силой. Вначале отец был зверски убит, а его тело оставлено в доме у моря. А затем Нин, которая не хотела иметь ничего общего с книгой, была похищена. Оба раза Сефия чувствовала запах меди. Оба раза – изуродованные тела.

Может быть, она и могла бы некоторое время странствовать с Нин по миру, не задавая себе вопросов о том, кто убил ее отца и что за предмет он передал ей в наследство. Она бы так и считала себя обычной сиротой, бредущей по дорогам страны со своей тетей. Но теперь Нин исчезла. Ее забрали те же люди, которые убили ее отца. И то время закончилось. Теперь все, что ей осталось, – это странный предмет, который она держит в руках. Если бы она смогла понять, что это такое, почему его хранили как страшный секрет или настоящее сокровище, тогда, может быть, она поняла бы, почему был убит отец и пропала Нин.

Несколько часов подряд Сефия сидела перед странным ящиком, с рассеянным выражением лица поглаживая символ, изображенный на его верхней крышке. И по мере того, как сдвигались тени, а крики утренних птиц сменялись жужжанием дневных насекомых, странный прямоугольный предмет, лежащий на коленях Сефии, становился все плотнее, все основательнее. Сефия обретала корни. Этот предмет превращался в суть ее жизни. К моменту, когда солнце встало высоко над головой, а в палатке воцарилась полуденная жара, Сефия определила для себя три цели. Первая – узнать, для чего предназначен этот предмет. Вторая – найти тех, кто убил отца и похитил Нин. Третья – если будет возможность, уничтожить этих людей.

* * *

Не сразу Сефия поняла, что нужно делать со странным ящиком. В конце концов, учителей у нее не было, и она все должна была узнавать сама.

А для этого требовалась безопасность.

Оксини было самым большим из Пяти Королевств, и его берега были застроены городами, где жили рыбаки, плотники и кораблестроители. Но в густых джунглях между восточным и западным берегами можно было странствовать неделями и не встретить ни одного человека. Сефия нуждалась в одиночестве. Даже если бы ближайшая деревня находилась от нее на расстоянии дневного пути – и то ей было бы неуютно. Теперь она изо всех сил избегала общества людей, жертвуя хорошим заработком ради одиночества и безопасности. Но даже сейчас ей казалось – стоит достать странный ящик и поднять его верхнюю крышку, как кто-нибудь уже норовит заглянуть ей через плечо, следуя вместе с ней по тайным знакам, изображенным на бумаге.

Бумага действительно была заполнена странными значками: их прямые ряды напоминали след жука на мертвом полене, капельки крови на снегу, птиц, парящих в небе. Каждый из знаков был аккуратно оформлен – с маленькими флажками и коротенькими хвостиками в конце каждого штриха. И все они степенно выстраивались в линию, как прищепки на бельевой веревке. Но эти значки не составляли единой картинки, как это делал рисунок на ткани. Не были они похожи и на те знаки, которые Сефия видела в городе над магазинами и лавками.

А еще они повторялись. Сефия заметила, что отдельные значки постоянно встречаются на одном и том же листе. Повторялись даже сочетания знаков, иногда по десять или даже двадцать раз. Но некоторые сочетания знаков стояли наособицу, отделенные от других пробелами – как палатки, поставленные на зимних склонах, или фонарные столбы на белых дорогах. Сефия часами изучала эти значки, пытаясь понять, что они означают.

И однажды, рассматривая значки и пытаясь представить, что они могут означать или делать, она нашла то, что искала.

В какое-то мгновение, когда она вглядывалась в черную колонну I с изящным горизонтальным основанием и чем-то, напоминающим верхушку колонны, девушка вдруг поняла: это же она, Сефия! Гибкая девушка с темными волосами, в черных башмаках, стоящая в заснеженном поле. Сефия моргнула и прикоснулась к значку, стовно пытаясь вобрать его в себя через кончики пальцев. Словно этот знак был частью ее. Словно он был ею самой, единым с нею целым.

– I, – прошептала она. – Я.

Символ обрел значение и звучание, словно был вырван из реального мира и вложен, как некий странный цветок, между листами бумаги. И этот звук был ее дыханием, а смыслом звука было: Я. Человек. Личность.

Пораженная, она выпрямилась. Загадочный предмет обучал ее, помогал ей каким-то образом распознать все свои таинственные значки. И чем больше Сефия училась, тем больше понимала.

Вот O, вдох.

А вот M, кошачье мурлыканье.

Целыми месяцами Сефия странствовала по Оксини, открывая волшебный предмет только тогда, когда оставалась совсем одна, а джунгли дрожали от пения птиц, кваканья лягушек и стрекотания сверчков. Здесь, в лесу, она чувствовала себя в безопасности.

Вскоре Сефия научилась распознавать различные значки – так же, как умела читать следы зверей, но только многие месяцы спустя, ночью, когда полная луна изливала свой свет на кроны деревьев, а Сефия устроилась в своем гамаке с волшебным предметом на коленях, она начала читать.

Внимание ее привлекла одна-единственная строка. Несколько сведенных вместе значков, похожих на следы песочника, который, разбегаясь, готовится отправиться в полет. Эта строка выделялась среди прочих, поскольку стояла в одиночестве. Другие знаки маршировали по всей странице, но эти были отделены от прочих пробелами со всех сторон.