Спустя вечность, Райли услышала, как открывается входная дверь.

Эприл вошла в дом, что-то напевая.

Теперь Райли вскочила на ноги.

– Где тебя, чёрт побери, носило?

Эприл выглядела удивлённой.

– Что случилось, мам?

– Где ты была? Почему ты не ответила на сообщение?

– Прости, у меня телефон стоял на беззвучном. Мам, я просто была дома у Сеси, через дорогу. Когда мы вышли из школьного автобуса, её мама предложила нам мороженное.

– Как я должна была понять, что ты там?

– Я не думала, что ты уже дома.

Райли услышала, что кричит, но не могла остановиться.

Её остановили слёзы, бегущие по лицу Эприл.

Райли перевела дыхание, бросилась обнять дочь. Поначалу тело Эприл было напряжено от обиды, но потом Райли почувствовала, что та потихоньку расслабляется. Она поняла, что и по её лицу бегут слёзы.

– Прости, – сказала Райли. – Мне так жаль. Просто нам пришлось через столько пройти… Столько всего ужасного.

– Но теперь-то всё кончено, – сказала Эприл. – Мам, всё закончилось.

Они обе сели на диван. Это был новый диван, они купили его по переезду. Для новой жизни.

– Я знаю, что всё кончено, – сказала Райли. – Знаю, что Петерсон мёртв. Я стараюсь привыкнуть к этому.

– Мам, сейчас всё так хорошо. Тебе необязательно каждую минуту беспокоиться обо мне. И я не какой-то глупый ребёнок. Мне уже пятнадцать.

– Ты очень умная, – сказала Райли. – Я знаю. Просто нужно постоянно напоминать себе. Я люблю тебя, Эприл, – сказала она. – Поэтому иногда схожу с ума.

– Я тоже тебя люблю, мам, – ответила Эприл. – Просто не беспокойся чересчур.

Райли с радостью увидела, что её дочь снова улыбается. Эприл похитили, держали взаперти и угрожали паяльной лампой, но она, похоже, снова стала совершенно нормальным подростком, хотя её мать до сих пор не пришла в себя .

И всё же, Райли невольно задумывалась, какие тёмные воспоминания всё ещё таятся в голове её дочери, ожидая случая выйти на свободу.

Что до неё самой, она знала, что ей нужно поговорить кое с кем насчёт своих страхов и возвращающихся кошмаров. И поскорей.

Райли ёрзала в кресле, стараясь придумать, что сказать Майку Невинсу. Она чувствовала себя не в своей тарелке.

– Не торопись, – сказал ей судмедэксперт, вытянувшись вперёд в кресле в своём кабинете и с беспокойством глядя на неё.

Райли горестно хмыкнула.

– В том-то и проблема, – сказала она, – что мне нужно торопиться. Я и так слишком затянула. Мне нужно принять решение, которое я слишком долго откладывала. Ты когда-нибудь видел меня такой нерешительной?

Майк не отвечал. Он лишь улыбнулся, и соединил пальцы рук.

Райли привыкла к молчанию Майка. Опрятно одетый, очень щепетильный, он уже много лет занимал важное место в её жизни – в качестве друга, психиатра, даже своего рода наставника. Последнее время она обычно обращалась к нему затем, чтобы узнать его мнение о тёмных умах преступников. Но у этого визита была другая цель. Она позвонила ему вчера вечером, вернувшись домой с казни, и уже этим утром отправилась в его офис в Вашингтон.

– А какие у тебя варианты? – спросил он наконец.

– Что ж, думаю, мне надо решить, что делать с остатком своей жизни – преподавать, или заниматься полевой работой. Или придумать нечто совсем другое.

Майк рассмеялся.

– Погоди минутку. Давай не будем сегодня планировать всё твоё будущее. Возьмём текущий момент. Мередит и Джеффрис хотят, чтобы ты взяла дело. Всего одно дело. Нет никаких «или-или». Никто не говорит о том, что тебе придётся бросить преподавание. Всё, что тебе нужно, это ответить «да» или «нет» лишь на этот раз. Так в чём проблема?

Теперь пришёл черёд замолчать Райли. Она сама не знала, в чём проблема. И именно поэтому она и была здесь.

– Мне кажется, что ты чего-то боишься, – сказал Майк.

Райли тяжело сглотнула. Вот оно. Она боится. Она отказывалась признавать это, даже самой себе. Но теперь Майк заставит её поговорить об этом.

– Так чего ты боишься? – спросил Майк. – Ты говорила о каких-то кошмарах.

Райли ничего не сказала.

– Это наверняка следствие посттравматического стресса, – сказал Майк. – Тебя всё ещё мучают флешбеки?

Райли ожидала этот вопрос. Помимо всего прочего, Майк сделал больше, чем кто-либо ещё, чтобы вытащить её из этого ужасного стресса.

Она откинула голову на спинку и закрыла глаза. На мгновение она снова оказалась в тёмной клетке Петерсона, и он снова угрожал её пропановой лампой. Спустя месяцы после заточения у Петерсона, воспоминания всё ещё терзали её.

Но потом она выследила Петерсона и своими руками убила его, избив до смерти.

«Если это не принесло успокоения, то я не знаю, что принесёт», – подумала она.

Теперь воспоминания казались чужими, она как будто смотрела, как разворачивается история кого-то другого.

– Мне лучше, – сказала Райли. – Они стали короче и их гораздо меньше.

– А у твоей дочери?

Вопрос как ножом ударил Райли. Она почувствовала отзвук ужаса, который испытала, когда Петерсон поймал Эприл. Она всё ещё слышала крики Эприл о помощи, которые эхом отдавались у неё в голове.

– Думаю, я ещё не полностью вылечилась, – сказала она. – Я проснулась от страха, что её снова похитили. Мне пришлось пойти в её спальню, чтобы убедиться, что всё хорошо и она спит.

– Ты поэтому не хочешь брать новое дело?

Райли пожала плечами.

– Я не хочу, чтобы ей пришлось снова пройти через подобное.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Я и не говорю, что это ответ, – сказала Райли.

Повисло очередное молчание.

– У меня такое ощущение, что ты рассказала не всё, – сказал Майк. – Из-за чего ещё у тебя кошмары? Что ещё будит тебя среди ночи?

Как от толчка, в её голове пробудится скрывающийся там ужас.

Да, есть кое-что ещё.

Даже с открытыми глазами перед ней висело его лицо – лицо Юджина Фиска, детское, выглядящее до абсурдности невинным, с маленькими блестящими глазками. Райли смотрела прямо ему в глаза во время их решающего противостояния.

Убийца держал бритву у горла Люси Варгас. В это время Райли накрыли её самые глубокие страхи. Она стала говорить о цепях – цепях, которые, как он верил, разговаривали с ним, заставляя его совершать одно убийство за другим, связывая женщин и перерезая им горло.

«Цепи не хотят, чтобы ты брал эту женщину, – сказала ему Райли. – Они хотят не этого. Ты знаешь, что цепи хотят, чтобы ты сделал вместо этого».