хоть какой-либо жизни, кроме той, что проходила на работе.

Матвей Семёнович жил в Москве, потому что его племянник учился в общеобразовательной школе. Каждый день Жарову-старшему приходилось пользоваться ВД для того, чтобы добраться до работы и обратно. Домой он приходил только ночевать, зачастую пропадая в лаборатории и по выходным. За Женькой поначалу присматривала няня, а потом он, по его словам, возмутился, потому что «что я им, не мужик, что ли. Дядя позволил ему жить относительно самостоятельно, периодически забирая в РАВ на выходные, где Женька болтался при лаборатории. Никиту, кстати, за это время он ни разу не встречал: по выходным ассистенты на кафедре не работали.

Жены у дяди Жарова не было, друзей, видимо, тоже.

Обо всем этом рассказал им Женька, когда они перед отбоем собрались в комнате мальчишек.

– А может, ты просто не заметил, что у дяди роман? – предположила Лика.

Она сидела по-турецки на Валеркиной кровати и тискала черную плюшевую обезьяну с большим кожаным носом, привезенную Валерой из дома. Ева, увидев эту обезьяну, подумала, что зря постеснялась взять с собой зайца, с которым спала с детства. Оказывается, так можно было.

Жаров, сидевший на столе, фыркнул.

– Поверь мне на слово, мой дядя понятия не имеет, откуда дети берутся.

– Спорное заявление, – встрял Валера. Он шагал по комнате из угла в угол, и занявшей кресло Еве периодически приходилось поджимать ноги, когда он менял траекторию. – А может, у вас в семье правда что-то случилось, а ты не в курсе?

Женька мотнул головой. Ева была рада, что они наконец начали обсуждать эту проблему, потому что искренне считала, что, если проблему не решать, она так и останется нерешенной. Не то чтобы она верила в их способность найти Матвея Семёновича, но сидеть и ждать неизвестно чего было глупо.

– Я летом был у матери. У них с сестрой все нормально. Бабушка тоже жива-здорова. Родители отца тоже в порядке. Они в Сибири живут, и я с ними раз в неделю по телефону разговариваю обычно. В этот раз тоже звонил. Дяди у них нет, и о его отъезде они вообще ничего не знают. Я осторожно порасспрашивал.

– А как ты отсюда звонил? – удивилась Ева.

– Да не отсюда. Я перед отъездом из Москвы им звонил. Дядя написал мне сообщение двадцать шестого августа. Я был в поезде.

Женька спрыгнул со стола и, порывшись в ящике, достал мобильный.

– Вот, – он протянул подошедшим друзьям переписку.

«Женя, я уезжаю. Если ты вдруг без ключей, я оставил дубликат у Марины из семнадцатой. Прости, что не встретил. Подробности потом. Не волнуйся. Хорошей учебы».

После этого сообщения шли несколько Женькиных.

«Э-э-э… Куда уезжаешь?»

И спустя десять минут: «Матвей, ау?»

И еще спустя две минуты: «А подробности?»

«Все точно в порядке?»

«Ответь!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»

Судя по маркеру прокрутки, панические сообщения от Женьки шли и дальше, но Валерка, державший в руках мобильный, не стал прокручивать вниз, и никто из девчонок его об этом не попросил.

– Ничего себе, – выдохнула Лика. – А для него вообще нормально было вот так уехать?

– В том-то и дело, что нет.

Пока они читали, Женька успел намотать на палец подол своей футболки, и та теперь была измятой и растянутой.

– Он никогда никуда не уезжал и всегда предупреждал о том, где он будет. Правда, он не так много где бывал. Кроме лаборатории и дома, пару раз на собраниях в школе. Но он никогда не исчезал вот так. И что самое интересное, здесь все считают, что он ушел в отпуск по семейным обстоятельствам, а в семье об этом ничего не знают.

Еве было до смерти жалко Женьку, который выглядел совершенно потерянным и несчастным. Она осторожно коснулась его плеча, не зная, что сказать. Жаров, вздрогнув, уставился на ее руку, а потом торопливо кивнул. Ева смущенно отступила, и тут ей в голову пришла мысль.

– Слушай, а почему Руслан Викторович снова предложил тебе перевестись в Сочи? Теоретически твой дядя может ведь вернуться в любой момент, а мы все равно живем в школе, за нами тут и так присматривают.

– Во-о-от, – протянул Жаров. – Мне тоже стало очень интересно, и именно об этом я его спросил. А он как-то так странно ответил, как будто считает, что Матвей не вернется.

– Так, про Руслана Викторовича поподробнее. – Лика, до этого читавшая переписку, стоя за Валеркиным плечом, вновь вернулась к кровати, подхватила обезьяну и устроилась на покрывале.

– Он дружил с моим отцом. – Женька принялся стирать большим пальцем буквы «с» и «э» с руки, но только размазал синюю пасту. – Они вместе учились и даже какой-то проект разрабатывали. Матвей вроде как тоже с ними вместе был.

– Какой проект? – деловито уточнил Валера, положив Женькин телефон на стол.

– Дядя говорил, что-то связанное с перемещением, – неуверенно ответил Жаров.

– Объектов? Между мирами?

– Между мирами? – Женька уставился на Валерку так, будто до этого слово «перемещение» в таком ключе вообще не рассматривал.

Все выжидающе смотрели на Жарова, пока он морщил лоб в попытке вспомнить.

– Нет. Я не знаю, – сдался Женька.

– Это важно? – спросила Лика и вытащила из лежавшего на кровати пакета леденец.

Женька протянул руку, и Лика бросила ему конфету через всю комнату, а себе достала другую. Валера с Евой помотали головами, отказываясь. Жаров сунул конфету в рот и некоторое время смотрел на прозрачный фантик, растянув его руками.

– А может, ты прав, Валер? Может, они работали над перемещением между мирами? – Женька посмотрел на свои пальцы через фантик, будто через стекло, а потом смял его в кулаке. – Почему мне это в голову раньше не приходило?

– Потому что раньше ты не знал о возможности перемещения между мирами? – предположила Ева.

– Слушайте, а что, если мой папа… Да ну, бред, – перебил сам себя Женька.

– А что случилось с твоим папой? – спросила Лика и, перехватив взгляд Жарова, добавила: – Не, я сочувствую. Реально. Просто, ну…

– Он… – Женька вдруг усмехнулся. Выглядел он при этом растерянно. – Он… вроде как погиб.

– Звучит так, как будто здесь будет «но», – заметил Валера.

– А оно и будет, – вздохнул Женька. – Гроб похоронили пустым. Ну, если не считать перчатки. Одной.

– Та-ак, – протянула Лика. – История становится все интереснее. Что там со второй перчаткой?

Она с невозмутимым видом хрустнула конфетой, и Ева прыснула. Как же она все-таки скучала по друзьям.

– А вторую так и не нашли. Вместе с телом отца, – развел руками Жаров. – Он исчез в горах. Твоя бабушка, кстати, писала заключение о том, что в горах ни его, ни следов его экспедиции нет. Их должно было идти трое: папа, Матвей и дядя Руслан. Ну, в смысле, Руслан Викторович. Только он почему-то в последний момент отказался и отправил вместо себя ассистента. Я сегодня опять его спрашивал о той экспедиции. – Женька указал взглядом на еще угадывающиеся «с» и «э» на своей руке, которые полдня не давали покоя Еве. – Думал, вдруг есть связь между тем, что случилось, и исчезновением Матвея. Но он каждый раз соскакивает с этой темы.

Жаров замолчал.

– Ну, пока Руслан Викторович выглядит подозрительно, – заметила Лика.

– Не торопись, – отмахнулся Валера и жестом попросил Женьку продолжать.

– Там мутная какая-то история вышла. О том, что Матвей тоже был в экспедиции, я узнал не так давно. Насколько я понял, он сошел с маршрута, чтобы что-то уточнить по телефону. Там же связи нет. А в это время папа с ассистентом Руслана Викторовича вроде как что-то такое потревожили. Я само заключение твоей бабушки не видел. Сам понимаешь, – обратился Женька к Валере. – Мне мама рассказывала. В итоге нашли только левую перчатку отца и уловитель волшебных потоков. Хозяйка через твою бабушку передала, что больше в горах никого нет. Они там еще какую-то жалобу писали, потому что мужчинам было запрещено заходить на тот маршрут, какое-то там проклятие сработало. Как-то вот так. А выходит, что, может быть…

Жаров больше не выглядел потерянным, у него словно появилась надежда. И это Еву беспокоило.

– Подождите, – подала голос она. – Я понимаю, что это все выглядит так, как будто твой отец куда-то переместился. Но я хочу напомнить, что он