задержал дыхание, когда они проходили мимо небольшого города, где еще издали можно было увидеть местных жителей. Протягивая руки, они жалобно кричали, впервые за много лет увидев путников, чьи лошади ступали по проклятым землям.

– Может, мы могли бы…

– Нет, – отрезал Гу Юшэн.

– Они ведь умирают, а мы можем пом…

– Закрой рот и смотри вперед.

Лю Синь поджал губы, чувствуя, как к горлу подкатывает горький ком. Голос Гу Юшэна был полон холода и решительности, однако в нем, пусть и едва различимо, сквозила стылая боль.

Бессилие пожирало не только Лю Синя. Обернувшись на Тан Цзэмина, он увидел, как тот мелко вздрагивает каждый раз, слыша человеческие крики о помощи. Подняв на Лю Синя глаза, мальчик встретился с ним взглядом, после чего слабо выдохнул. Разнорабочий предпочел отвернуться в другую сторону, глядя на лес.

Крики и стоны не прекращались, кто-то даже попытался догнать путников, обжигаясь о пламя, что испещряло серую землю, словно безобидные ручейки. Однако стоило ступить на них – и плоть плавилась за секунды. Паленый запах, казалось, заполонил всю округу и сводил Лю Синя с ума.

Пытаясь держать себя в руках, он крепче сжал поводья и вперил взгляд в спину Гу Юшэна, который вел своего коня впереди их небольшого отряда.

Позади послышался новый жалобный плач. Видя удаляющиеся спины путников, люди тянули к ним руки, умоляя и заходясь в рыданиях.

– Я так не могу, – задушенно выдохнул Лю Синь и резко развернул лошадь.

– Стой! – крикнули ему в спину, но он уже мчался во весь опор к поселению.

Тяжелый топот копыт отбивался о проклятый такыр[4], поднимая всполохи огня и пепла. Трое коней вторили грохотом вслед.

Уже подъезжая к городу, Лю Синь задержал дыхание: удушающий тленный запах усилился. Видя голые кости, он еле сдержал рвотные позывы, подстегивая лошадь и заставляя ее мчаться быстрее.

Стремглав пролетев в городские ворота, Лю Синь распахнутыми от ужаса глазами осматривал местных жителей, на иссушенных, тощих телах которых едва держалась ветхая одежда. Лес и жизнь были всего в паре ли[5] от этих людей, но это расстояние было непреодолимым. Измученные и истощенные, день за днем и год за годом они были вынуждены смотреть на этот лес, не в силах сделать ни шагу из города, что изводило их еще больше.

Лю Синю на миг показалось, что именно так выглядит Преисподняя. Люди тянули к нему руки и жалобно стенали. Не разбирая их слов, он спешился, увидев приближающихся спутников.

Спрыгнув со своего коня, Гу Юшэн фурией пронесся через толпу и, схватив Лю Синя за шиворот, протащил его до ближайшего сарая.

– Стереги лошадей! – приказал он разнорабочему, который не стал спешиваться.

– Стой! – крикнул Тан Цзэмин, бросаясь следом.

– Совсем сдурел! – завернув за угол, взревел Гу Юшэн, швыряя Лю Синя в стену. – Героем себя возомнил?!

Генерал был в бешенстве. Яростно дыша и прожигая Лю Синя взглядом, он, казалось, еле сдерживал себя от того, чтобы не свернуть ему шею.

– Герой не герой, а к людским мольбам о помощи не могу относиться с таким же равнодушием, как ты. Чего ты так взбесился? – Лю Синь тряхнул широкими рукавами и прищурился, делая шаг к Гу Юшэну. – Для тебя что, в тягость помочь, отдав им немного черного металла? Как ты можешь смотреть на боль этих людей и даже не попытаться что-либо сделать?! – закричал он на застывшего генерала, не понимая, как, слыша стоны и боль умирающих, можно просто пройти мимо, если можно помочь?

И прежде чем успел остановить себя, в гневе выпалил:

– В тебе действительно ничего не осталось от великого генерала. От былой доблести до меча – все пустое!

– Ты! – рявкнул Гу Юшэн, хватая Лю Синя за грудки. Но замер, почувствовав чужую руку на своей, что с силой сжимала его запястье.

Переведя взгляд в сторону, оба увидели Тан Цзэмина. Мальчик усилил хватку, прожигая генерала потемневшими, как штормовое море, глазами.

– Отпусти, – тихо и спокойно сказал он.

Гу Юшэн моргнул и отстранился, делая шаг назад и потирая руку, кости которой до сих пор ныли от боли.

Лю Синь оправил полы своего серого халата и подошел к Тан Цзэмину.

– Не волнуйся, мы не собирались драться. Просто немного повздорили, как и всегда, – улыбнувшись, он погладил Тан Цзэмина по голове.

Так оно и было: притершиеся друг к другу за столько времени, Гу Юшэн и Лю Синь оказались полными противоположностями, часто не сходясь во мнениях и затевая споры. Но ссоры оказывались несерьезными – юноша и мужчина вспыхивали точно по щелчку и так же быстро остывали, без особого примирения, просто заводя новые разговоры и живя дальше. Такой расклад устраивал обоих, никак не мешая их дружбе. Даже в молчаливой вражде они умудрялись находиться рядом и просто ни о чем не говорить.

Тан Цзэмин кивнул и снова обратил взор на Гу Юшэна, который смотрел на него хмурым взглядом. Мальчик и мужчина словно вели безмолвную вражду, стоя по бокам от парня.

Потирая шею, Лю Синь нарушил их молчаливое противостояние:

– Каждый из нас возьмет по одному ребенку из этой деревни. Кони вполне смогут перевезти двух всадников через проклятые земли. После этого мы отдадим детям пару лошадей, чтобы они смогли вернуться в поселение с провиантом. Или мы просто можем дать этим людям немного металла, чтобы они сами перешли пески. Разве это так сложно для тебя, Гу Юшэн, или, может, они заклинатели, с которыми мы не сможем справиться? – выдохнул он и собрался было развернуться, чтобы уйти, когда услышал тяжелый голос за спиной:

– По одному ребенку, да?

За углом послышался лязг и крики.

Ринувшись на звуки, все трое увидели, как их лошадей окружили несколько человек, наставляя клинки на единственного всадника.

– Отдавай коней и сам спускайся! – в глазах говорившего мужчины плескалось чистое безумие.

Разнорабочий, оторвавшись от созерцания плывущих облаков, лениво перевел на него взгляд темно-зеленых глаз, после чего вновь вернулся к прерванному занятию.

– Что происходит? – Лю Синь быстро подошел ближе, оглядывая вооруженную толпу. – Мы хотим вам помочь, уберите оружие.

– А ты довольно сочный, – приподняв брови, проскрежетал кто-то сбоку, осматривая его с ног до головы безумными глазами и наставив клинок.

– Что… – запнулся Лю Синь, заметив, что у всех местных жителей в глазах полыхает сумасшествие, в котором не осталось ничего человеческого.

Легко выбив меч из руки говорившего, Гу Юшэн подошел ближе, возвышаясь над толпой.

– Прочь с дороги, – ничего не выражающим тоном приказал он.

Проигнорировав его, местные начали обступать путников. Лю Синь прижал Тан Цзэмина за плечи. Бросив взгляд на коня Гу Юшэна, которого также пытались обступить с разных сторон, он увидел:

– Меч!..

– Не нужно. – Гу Юшэн поднял руку, прерывая его, и вышел вперед.

Кто-то занес свой клинок, громко крича:

– Смотрите, какой рослый! Его на неделю хва… – Так и не успев договорить, седовласый мужчина рухнул замертво со свернутой шеей, криво раззявленным ртом и остекленевшими глазами.

Лю Синь почувствовал, как все внутри обдало холодом от одного вида мертвеца у ног Гу Юшэна. Тот, в свою очередь, обвел взглядом вмиг притихшую толпу, которая хоть и топталась теперь опасливо, но не спешила опускать клинки. От развернувшейся сцены Лю Синь почувствовал, как вздох встал поперек горла: еще ни разу он не видел столь ужасную смерть своими глазами.

– Не смотри, – послышалось сбоку.

Лю Синь перевел взгляд на Тан Цзэмина, который тянул его за руку, разворачивая к себе. Поравнявшись взглядом с мальчиком, он, продолжая тяжело дышать, неосознанно прижал его к себе. Чувствуя, как бешено колотящееся сердце отбивает быстрый ритм в грудь Тан Цзэмина, Лю Синь зажмурился, силясь успокоиться.

– В этом поселении нет ни одного ребенка, – тихо сказал Тан Цзэмин. – Почему?

Лю Синя тут же прошиб пот от страшной догадки. Распахнув глаза, он устремил взгляд вперед. Присмотревшись внимательнее к костям в серых песках, он ясно увидел ответ на этот вопрос. Ледяной ужас заполонил собой все сознание Лю Синя, холодом растекаясь по венам.

Отстранившись от Тан Цзэмина, он погладил его по щеке, проводя по брови большим пальцем и стирая налипший пепел. Мальчик смотрел на него спокойными синими глазами, которые никак не вязались с этим гиблым серым местом.

И не должны были.

– Прости, – выдохнул