- Ты просто монстр, Антоха! – покачал головой Андрей, глядя на наши трофеи.

Нам достались в качестве трофеев шесть рублей мятыми рублевыми бумажками, горстка мелочи, кастет, три ножа-самоделки (кованый длинный нож-кинжал с красивой наборной рукоятью «made in Zona», нож из напильника и кованный нож размером чуть больше ладошки), три пачки сигарет («Космос» и две «Астры»), зажигалка, коробок спичек и колода самодельных фотографированных игральных карт с голыми женщинами.

Я ссыпал все трофеи к себе в сумку, кроме карт, которые успел ухватить Андрюха.

- Потом отдам!

Мишка иронически хмыкнул, огляделся по сторонам и сказал:

- А теперь валим отсюда! И бегом!

Ни Мишаня, ни я ему возражать не стали.

В «макулатурку» - бумажный цех – мы, разумеется, так и не попали. Мишка первым бегом, а мы следом за ним, добежали до остановки, прыгнули в подошедший автобус, отдышались.

- Выходим через одну! – сообщил Мишка.

- Зачем? Нам еще одну ехать!

- Пешком дойдём!

От остановки, где мы вышли, до поселка было километра два. Когда строили завод, предусмотрели и пешеходные дорожки. Даже высадили тополиную аллею вдоль дорожки. А кое-где даже поставили лавочки.

Мишка опустился на первую попавшуюся. Я сел рядом. Андрюха немного тормознулся – он был «занят» разглядыванием «трофейных» карт.

- Андрэ! – позвал Мишка. – Сядь, потом посмотришь. Никто их у тебя не отберет…

- Да кто вас знает, - чуть смутился Андрей, пряча карты и усаживаясь рядом.

- Так, мужики, - начал Мишка. – Про нынешнюю историю рот резко на замок и чтобы никому ни слова. Ясно?

- Поясни! – потребовал Андрей. Я промолчал. Меня такое развитие ситуации более, чем устраивало.

- Вы знаете, кто это был?

- Да хрен его знает, - отозвался Андрей. – Шпана калюжинская.

- Это Фога был! – заявил звенящим голосом Мишка. – А самый мелкий, который сзади стоял, его младший брат Фома!

- Фога? – уже заинтересовался я. – А кто это?

- Центровой у калюжинцев, - пояснил Мишка. – Основной. Главный авторитет калюжинский. Понял?

Он вздохнул:

- Это ж надо – Фогу бомбанули! И опустили ниже плинтуса с корефанами вместе... Он же теперь не успокоится, пока тебя не найдет.

Он ткнул в меня пальцем.

- А заодно и нас! Так что язык прикусить и молчать об этом как партизаны на допросе!

- Да хрен там! – возразил я. – Видал я твоего Фогу…

- Он не мой! – перебил Мишка.

- Да и фиг с ним! – отмахнулся я. - Миш! Я могу поспорить, что Фога теперь от меня бегать будет!

Мишка скривился:

- Не знаю, не знаю…

- Да ну вас нафиг! – перебил нас Андрей. – Показывай трофеи!

Я подвинулся, вывалил из сумки на лавку ножи, сигареты, зажигалку, спички. Деньги пришлось вытаскивать дольше. В сумке, куда я всё свалил впопыхах, было еще тряпьё с базы, всякие этикетки-лейблы. Покопавшись минут пять, посмеиваясь, глядя на слегка нервничающего Андрюху, я наконец выбрал всю мелочь и выудил бумажки.

- Скромно как-то Фога живёт, - ехидно прокомментировал я. – Не задался денек у него…

Сначала Андрюха, потом я заржали во весь голос. Чуть позже к нам присоединился и Мишка.

Моё внимание привлек нож – самодельный кованый кинжал с недлинным острым узким лезвием и красивой наборной рукоятью. Почему-то мне показалось, что сам нож откован давно, а рукоять раньше была другая, а эта, новая красивая сделана совсем недавно. Узор на лезвии походил на зимнюю изморозь на окне зимой и прямо-таки завораживал. А рукоять, хоть и красивая, выглядела насквозь чужой. К этому клинку больше подошло бы простое полированное дерево или витой кожаный шнур. Видел я такие самоделки.

- Дай! - потребовал Андрюха, протягивая руку.

- Перебьешься! – ответил я. Нож отдавать в чьи-то руки, пусть даже временно, на «посмотреть» совершенно не хотелось. Я коснулся пальцем лезвия проверить остроту. Нож оказался очень острым. Я инстинктивно сунул палец в рот.

- Не хрена себе! – подал голос Андрюха.

Капелька крови, попавшая на лезвие, исчезла на глазах, словно впиталась в железо. На секунду мне показалось, что нож стал холоднее.

Я сунул его в сумку.

- Это мне! И маленький нож тоже. Остальное делите, как хотите.

- Карты общие! – заявил Мишка.

На моё счастье, maman дома не было. Я разулся, помыл руки, переоделся, свернув одежду в ком и бросив её в корзину для белья – уж очень сильный запашок она выдавала.

Выложил кинжал на письменный стол, сел рядом, вгляделся магическим зрением и отпрянул. Клинок светился ярким зеленовато-серебристым светом. Так светились жгуты магической силы Жизни – один-в-один!

Я провел пальцем по лезвию – захотелось посмотреть через призму магического зрения, как будет впитываться кровь. На моё удивление, палец остался целым. Я вдавил подушечку пальца сильнее. Бесполезно. Лезвие, вроде бы острое, вминалось в мякоть, но резать упорно отказывалось. Я ткнул острием ножа в ладонь. Лезвие вошло в ладонь, вышло с другой стороны, но ни крови я не увидел, ни боли не почувствовал. Осторожно, медленно вытащил кинжал. Ладонь осталась чистой – ни пореза, ни кровинки. Как будто нож оказался каким-то фантомным. Я опять воткнул его в ладонь. Лезвие вышло с другой стороны. Вытащил. Ладонь осталась чистой, без всяких порезов и шрамов. Воткнул снова, вытащил. Никаких следов, ни на лезвии, ни на ладони. Меня разобрал дурацкий смех, который, впрочем, быстро прошел.

«Ладно! – подумал я. – Спрошу у Гериса!»

Я закрыл дверь в комнату. Мы с maman договорились: во время медитации я закрываю дверь в комнату, а maman не беспокоит меня и ждёт, пока я сам не выйду.

Я сел на диван, сложив ноги по-турецки, положил руки на бёдра ладонями вверх. Закрыл глаза и замер, входя в Астрал.

Меня окутало светло-серебристое пространство. Я завис в этой позе – сидя по-турецки в нигде. Ни учебных аудиторий, ни классов, ни кабинета библиотеки – вокруг ничего не было. Не было и наставника.

Я встал, сделал шаг вперёд, обернулся, огляделся по сторонам. Кругом была одна пустота. Я снова шагнул – то ли вперёд, то ли в никуда. Развернулся. Крикнул, сначала тише:

- Герис!

Потом, не дождавшись ответа, еще громче:

- Герис!!

И уже во весь