есть заселенной латышами области южной половины провинции Лифляндии, и район Латгалии.

Как видим, уже в самом начале книги, когда еще не началось основное повествование, уже становится ясно, с какими большими трудностями приходится сталкиваться историку, решившему описать исторические события той или иной Прибалтийской страны. И это не говоря даже о трудностях с произношением и русским написанием местных названий, что неизбежно приводит к неточностям (особенно в тех случаях, когда их употребление было ограничено как по времени, так и по месту).

Глава вторая

История заселения Прибалтики

Самые ранние следы пребывания человека в Прибалтике археологи датируют IX–X тысячелетием до нашей эры. Прошло еще 5000–6000 лет, прежде чем появились племена с общей археологической культурой на каких-то значительных территориях. Из тех, что выходили в процессе своего развития к берегам Балтики, выделяется культура ямочно-гребенчатой керамики, существовавшая в каменном веке на северо-востоке Европы. По времени это конец IV – начало II тысячелетия до н. э.

Свидетельства этой культуры, в частности, есть по всей Скандинавии, и они демонстрируют признаки перехода от лесной охоты и собирательства к «производящей экономике», то есть к земледелию, скотоводству, рыбной ловле и морским промыслам.

Другая группа археологических культур – это культура боевых топоров или культура шнуровой керамики. Это уже культура медного и бронзового веков, распространенная на обширных территориях Центральной и Восточной Европы и датирующаяся второй половиной III тысячелетия до н. э.

Люди культуры шнуровой керамики были животновода-ми и умели обрабатывать землю (выращивали пшеницу, ячмень). Покойников они нередко хоронили с подогнутыми ногами (в Нарвской культуре покойников иногда осыпали охрой). Антропологический тип прабалтов не был однородным. В целом преобладал <…> тип с высокой мозговой частью черепа, покатым лбом и узким носом.

ЭДВАРДАС ГУДАВИЧЮС

литовский историк

Со временем в этих культурах начали обособляться «этнические» элементы, но прошло еще 1000–1500 лет, прежде чем с каждым из них стало возможно соотнести конкретный ареал обитания: племена жили смешанно. Лишь к середине последнего тысячелетия до н. э. произошел раздел по территориям.

Этот раздел проходил примерно по середине нынешней Латвии. К югу консолидировались балтийские племена, а к северу – финские, отличавшиеся своими местными особенностями. Начались межплеменные столкновения: мирные стоянки рыбаков и охотников по берегам рек и озер исчезли, и вокруг поселений появились укрепления.

В числе следующих поселенцев этих мест обычно указывают три группы племен. Это: финно-угры (ливы, эсты, водь), балты (пруссы, курши, жемайты, земгалы, селы, латгалы, литва и ятвяги), а также псковские кривичи. Из них сугубо прибрежными на прибалтийских землях были пруссы, курши, ливы, эсты и водь.

Области, выходящие к заливам Балтийского моря, еще с каменного века на севере и юге были заселены племенами, принадлежавшими к разным языковым семьям. В частности, финно-угорские народы на севере, время переселения которых в эти районы трудно определить, в языковом отношении к индогерманцам не относятся. Восточно-балтийские же народности, от которых произошли литовцы и латыши, двигались с юга на север и к моменту рождения Христа уже перешли через Западную Двину.

Языковое разделение между литовцами и латышскими племенами произошло не позднее VIII столетия н. э. При этом племена, говорившие на латышском языке, с IX века расселились в их историческом месте жительства на территории, которую позднее стали называть Лифляндией. Однако еще в конце XII века латыши были вытеснены оттуда западно-финскими племенами ливов в Западную Лифляндию и отделены от побережья областью, где позднее возникла Рига.

Что касается эстонцев (эстов), то области их проживания включали на севере все приморские районы с примыкавшими к ним островами, а на юге охватывали значительную часть земель западнее Лифляндской Аа, выступавших за пределы сегодняшней границы с Латвией. Они жили в племенных округах, между которыми поддерживались разносторонние связи, но без центрального руководства. Тем не менее принадлежность к единой общности ими осознавалась.

Родственные же эстонцам ливы группировались в трех областях – на побережье в районе морских бухт Рижского залива вплоть до диких мест севернее Сальме, на берегах Лифляндской Аа и в нижнем течении Западной Двины. Причем на восточных границах мест своего обитания они смешивались с соседними латышами, оставаясь с политической точки зрения самостоятельными, но подпадая под их заметное языковое влияние. Проживали ливы и на территории Курляндии.

В областях, занятых латышами, проживала также небольшая часть вендов, в честь названия племени которых позднее и был назван город Венден. При этом следует отметить, что одни исследователи причисляют их к латышам, а другие – к народу водь. Отсюда можно предположить, что данная часть вендов к славянам не относится.

Курши заселяли северные области. Земгалы же занимали земли бассейна реки Курляндская Аа, объединявшие области Межотне и Тервете и присоединявшие на западе районы, занятые селами. На юге оба этих народа граничили с литовцами. На западе под верховенством ливов жили родственные латышам куры – прибалтийское племя, занимавшее территорию до побережья Балтийского моря.

РАЙНХАРД ВИТТРАМ

немецкий историк

Тогда латыши еще не представляли собой единый народ и были разобщены на множество отдельных народностей, управляемых князьями. При этом латгальцы проживали в областях Адзель и Толова на территории Восточной и Центральной Лифляндии, граничившей с землями ливов и растянувшейся в южном направлении до Западной Двины, где находились растворившиеся со временем среди латышей селы.

Социальное расслоение общества у всех этих народов и народностей было одинаковым. Над рабами и свободными членами общины возвышалась богатая и уважаемая всеми прослойка зажиточных крестьян, которыми управлял мелкопоместный дворянин, называвшийся «старейшиной». У древних эстонцев старейшины правили сообща, а вот у ливов и латышей феодальные отношения развились рано: в их древних источниках правитель назывался «царем и старшим».

Процесс имущественного и социального расслоения, возникновение зачатков «классовых отношений» занимали следующие 400–500 лет истории Прибалтики. До X века «классовое общество» в прибалтийских племенах еще не сложилось. Не было и государственности. Не было также письменности, которая вписала бы в историю имена вождей. Свидетельства происходивших событий начали записываться в летописях только с появлением немцев, которые, собственно, в течение многих веков их и вели.

Бронза в Прибалтике была привозная. Магистральный торговый путь, связывавший античный мир через прибалтийские территории с восточнославянскими землями, шел к морю вдоль Западной Двины (ныне Даугава) – самой протяженной из прибалтийских рек. Однако экономический интерес античного мира к Прибалтике был весьма сдержанным. С берегов Балтики с ее низким уровнем развития производительных сил Европа получала в основном янтарь и другой поделочный камень. Возможно – меха. Из-за своих не самых благоприятных климатических условий Прибалтика, естественно, не могла