– Да, очередное убийство, – подтвердил Паршин. – В дежурную часть позвонил гражданин Сысоев, сын смотрителя Примокшанского кладбища. Во время утренней пробежки он обнаружил труп на Братской могиле. Здесь следов больше, но пока трудно сказать, какие из них принадлежат преступникам, а какие – тем, кто посещал кладбище в ближайшие дни.

– Кто жертва? – Вопрос прозвучал сразу из нескольких мест в зале.

– Жертва – Аглая Филимонова, сорока восьми лет. Личность удалось установить после того, как оперативная группа прошла по следам крови, оставленным жертвой на одной из четырех дорожек, сходящихся у стелы.

– Значит, жертва была убита не на кладбище?

– Не совсем так. Умерла она именно на кладбище, но нападение произошло в ее собственном доме. На западной стороне кладбища расположено три жилых дома с приусадебным хозяйством. Крайний дом по улице Безымянной принадлежал гражданке Филимоновой. Полагаю, преступники застали Аглаю в тот момент, когда она вышла в коровник по хозяйственным нуждам, так как следов взлома на входной двери не обнаружено, но засов в наличии имеется. В доме все перевернуто вверх дном, на этот раз преступники обыскали его основательно. Что именно пропало у гражданки Филимоновой, еще предстоит выяснить, но, судя по заявлению ее соседа, которого удалось опросить, больших сбережений у жертвы не было.

– Сосед видел преступников?

– Он видел, что произошло в доме?

– Удалось выяснить, кто на нее напал? – После упоминания о свидетеле вопросы посыпались со всех сторон.

– Мне бы очень хотелось ответить хоть на один из ваших вопросов утвердительно, но увы, сосед не является свидетелем, – заявил Паршин. – Все, чем он смог нам помочь, это описать уклад жизни жертвы, что, возможно, в дальнейшем нам поможет. Гражданка Филимонова проживала в доме одна. Работала на железной дороге путевым обходчиком. В доме бывала набегами, разрываясь между работой и семьей дочери, которая три месяца назад родила двойню. Семья дочери проживает на другом конце Ковылкино, зять работает машинистом поезда, дома бывает редко. Его жена служит на почте и в данный момент уже вышла на работу на неполный день, поэтому Филимоновой частенько приходилось оставаться у дочери на ночь, а для ухода за скотиной выбирать время между своими сменами и сменами дочери. Сосед помогал Филимоновой выгонять корову на пастбище, но в этот день Филимонова должна была сделать это сама, поэтому сосед, не имевший своей живности, в предполагаемое время преступления спокойно спал у себя дома. Предвосхищая вопросы, скажу: никаких криков, шума или звука подъезжающего автомобиля он не слышал до тех пор, пока не пришли мы. И это очень странно, так как жертва просто обязана была кричать, если учесть, что они с ней сделали.

– Все настолько плохо? – вопрос задал майор Читко, которого Паршин знал по нескольким пересекающимся делам их отделов.

Поэтому ответ следователь адресовал лично ему:

– Да, товарищ майор, все очень плохо. Не знаю, откуда в наших краях взялись эти упыри, но уверен, что мы имеем дело с человеком или группой людей, в которых не осталось ничего человеческого. Впечатление такое, будто они совершают убийства ради самого убийства, причем чем сильнее страдает жертва, тем для них лучше.

– Так что же произошло с Филимоновой? – перебил Паршина майор с первого ряда.

– Гражданке Филимоновой прижизненно были нанесены колотые раны в область предплечий, бедер, голеней, спины и живота… На самом деле она была вся исколота острым предметом, предположительно коротким ножом с узким лезвием.

– Заточка? – бросил майор Читко.

– Возможно, но необязательно. Как сказал патологоанатом, тут подошел бы и обычный кухонный нож. Все раны были нанесены в течение некоторого времени, то есть не одновременно. Ее кололи около получаса, прежде чем она оказалась на улице.

– Хотите сказать, ее истязали?

– Именно так, – подтвердил Паршин. – С жертвы сняли всю одежду, бросили на пол и начали колоть ножом во все части тела. Скорее всего, Филимонова пыталась увернуться от ударов, перекатываясь по полу, но это лишь давало возможность травмировать все новые и новые места. Затем либо жертве удалось сбежать, либо, что более вероятно, ее намеренно выгнали из дома, заставив убегать. По дороге, чтобы прикрыть наготу, Филимонова сорвала с бельевой веревки простынь и накинула на себя. Она бежала по направлению к кладбищу до тех пор, пока не оказалась у стелы на Братской могиле. Здесь от страха или впадая в шоковое состояние от потери крови, она начала карабкаться на постамент, пока не оказалась наверху. Пододеяльник зацепился за шпиль, жертва соскользнула со шпиля и повисла в двух метрах от земли, при этом ее шея оказалась в отверстии, в которое обычно продевают одеяло. Смерть наступила от удушения, но она и так умерла бы от кровопотери, только дольше бы страдала.

После этих слов в зале наступила тишина, каждый обдумывал то, что услышал, и пытался представить, каково это – за несколько часов получить сразу три подобных вызова. После продолжительной паузы слово взял подполковник Яценко.

– Каковы ваши выводы на данный момент, товарищ капитан? – обратился он к Паршину.

– Вывод прост: преступников нужно вычислить и задержать как можно скорее, – не задумываясь, ответил Паршин. – То, что мы увидели сегодня, дает основание считать, что преступники на этом не остановятся. Какова бы ни была причина их действий, они еще не закончили.

– Хотите сказать, что будут новые убийства? – произнес кто-то из зала.

– Да, хочу сказать, что, пока преступники на свободе, наши семьи, жены, дети в серьезной опасности. Думаю, им все равно, кого убивать, поэтому ни один из жителей Ковылкино не застрахован от подобной участи.

В полной тишине следователь Паршин сошел со сцены и вышел из зала.

* * *

Следователь Паршин сидел в своем кабинете, перебирая рапорты, которых, к восьми часам вечера накопилось столько, что хватило бы на два десятка рядовых дел. С того момента, как он выступал в актовом зале, прошло двенадцать часов. После ночной смены ему не удалось поспать даже полчаса, но об этом он не думал. Какой сон, когда в городе творится такое бесчинство!

В зал он вернулся спустя полчаса, когда там полным ходом шло обсуждение плана дальнейших действий. Подполковник Яценко жестом предложил ему присоединиться к обсуждению. О его внезапном уходе он не обмолвился ни словом, ни тогда, ни потом. А Паршину просто необходимо было побыть одному, чтобы совладать с нахлынувшими чувствами, проветрить голову и настроиться на работу.

Было решено разбить город на сектора, равные юрисдикции каждого отдельного района. На каждый район был назначен ответственный за поиски свидетелей, который должен был каждые два часа собирать полученную информацию и отчитываться