картину мира. Например, мы знаем, что за понедельником идет вторник. Подоходный налог в США нужно уплатить до 15 апреля. Курение вредно для здоровья. Плохое случается только с плохими людьми. Каждый получает по заслугам. Мы все в конце концов умрем.

Кроме того, вы действуете в соответствии с набором представлений, которые соответствуют обстоятельствам лично вашей жизни. Собаку все время тошнит на ковер, а не на кафель. Мусоровоз приезжает в четверг и шумит в 05:45 утра. Ваш младший ребенок хитрит больше всех. Если муж утром уходит на работу, значит, он вернется к ужину.

Такие небольшие убеждения и допущения служат указателями на нашей карте мира. Мы начинаем составлять эту карту в тот день, когда появляемся на свет, а затем постепенно ее дополняем. Когда мы узнаем что-нибудь важное – котята царапаются, а огонь обжигает, – мы ставим на карте указатель. Когда размеры карты и количество меток позволяют нам легко ориентироваться в окружающем мире, мы вставляем ее в рамку и вешаем на стену. Когда мы чувствуем, что потерялись, запутались или оказались в открытом море, то указатели на карте помогают нам сориентироваться, заземлиться и вернуть себе контроль над ситуацией. Каждый раз, когда находится доказательство наших представлений, нам становится спокойно. Это значит, мы правильно расставили указатели.

Однако, когда мир нашим ожиданиям не соответствует, возникает проблема. В один прекрасный день муж уходит на работу и к ужину не приходит – он вообще больше не возвращается. Тогда наша карта в красивой аккуратной рамке падает на пол и разлетается на тысячи клочков. Нам приходится мириться с потерей и что-то делать со своей разорванной картой.

Когда карта рвется – это и есть моральный ущерб. Под воздействием травмирующего переживания разрушаются смысловые и моральные опоры, и окружающий мир вообще теряет всякий смысл. Под сомнение подпадает не одно убеждение, не один отдельный указатель, а вся эта дурацкая карта. Как жить дальше, если оказалось, что плохое случается не только с плохими людьми? И хотя в основном мы пользуемся картой неосознанно, когда указатели пропадают на глазах, мы явственно ощущаем их важность. Они ведут нас по жизни, мы на них ориентируемся. Без них мы заблудимся и пропадем. Когда они исчезают, мы вынуждены пересматривать свои убеждения и создавать новые. А травма зачастую показывает, что большинство из них – лишь выдумка, их не существует в реальности. Тем не менее, именно благодаря им мы ориентируемся в окружающем мире.

Когда Малкольм и глазом не моргнув рассказал мне о бойцовском клубе, я просто остолбенела. Я старалась не подать виду, насколько меня это ошеломило. Мне очень хотелось помочь ему понять, что и зачем он на самом деле делает и почему бойцовский клуб так расстроил его жену. Возможно, проблема заключалась не в том, что она не понимала, что происходит, а как раз наоборот. Мне хотелось помочь Малкольму найти другой способ выплеснуть адреналин, другой способ избавиться от стыда – а лучше и то и другое.

С медицинской точки зрения у морального ущерба есть три признака. Во-первых, самообвинение. Малкольм винил себя в том, что остался в живых. Не было ни единого доказательства того, что он подвел кого-то из сослуживцев, однако он часто об этом задумывался. Телесные повреждения помогали Малкольму избавиться от чувства вины и найти смысл в том, что ему удалось выжить. Если он жив, но при этом постоянно страдает от синяков и ран, то весы немножко выравниваются.

Второй медицинский признак морального ущерба – неспособность доверять ни себе, ни другим. Исследователи обнаружили, что, когда событие предполагает личную ответственность, человек испытывает недоверие к себе. Когда события касаются других людей и их неспособности взять на себя ответственность (или они не справляются с ответственностью, которую уже на себя взяли), то человек испытывает недоверие к другим. Малкольм не доверял себе. Когда человек не видит в смысла в том, что он выжил, на него ложится невероятно тяжкое бремя. Если я выжил, а они нет, значит ли это, что я здесь по какой-то особой причине? Если это так, то как узнать, что это за причина, и как ей соответствовать? Я ведь должен хотя бы так им отплатить? Малкольм не доверял себе и потому себя наказывал. Только вместо того, чтобы посыпать голову пеплом, он предпочел получать по ней удары раз в неделю.

Третий медицинский признак морального ущерба – духовный или экзистенциальный кризис. Пожалуй, этот признак самый пагубный. Как жить дальше, когда мир трещит по швам и всё теряет свою значимость? Если смысловые опоры, в которые ты раньше верил, оказались неправдой, все обращается в тлен. А если ничто не имеет смысла, то зачем и пытаться что-то предпринимать? Физическая боль помогала Малкольму не только восстановить ощущение справедливости и причинно-следственные связи, но и слегка приближала его к смерти. В этом он находил некоторое успокоение. Какая-то часть его стремилась умереть.

Унижение от морального ущерба

У морального ущерба есть и четвертая особенность, о которой в медицинском определении умалчивается, – и это унижение. Люди могут испытывать унижение оттого, что мир оказался не таким, каким мы его представляли, что наши представления о нем изначально были неверны. Ведь можно было и раньше заметить, что наши убеждения не соответствуют действительности? Мы ведь могли предвидеть, что так произойдет? Представьте, что вы куда-нибудь опаздываете, бегаете по кухне и вдруг нечаянно разбиваете любимую кружку. Лицо мгновенно вспыхивает от разочарования и сожаления. Можно же было предвидеть, что так произойдет, нужно было быть осторожнее.

В нашем случае Малкольм не понимает, почему не он оказался разбитой кружкой.

Дело не только в том, что он ощущал вину за то, что выжил, когда другие погибли, а в том, что он не мог понять, почему. Если с хорошими людьми происходит хорошее, то почему его боевые товарищи – «лучшие из всех хороших людей» – погибли? В случае Малкольма дело не в чувстве стыда или вины из-за поступка, который человек совершил (или не смог совершить, или совершил кто-то другой). То, что он пережил на войне, поставило под сомнение весь смысл существования этого мира. Малкольм наказывал себя за то, что мир бессмыслен, а значит, невыносим. Кроме того, он наказывал себя потому, что верил, будто заслуживает наказания. Не только потому, что он выжил, а друзья погибли, но и потому, что его карта мира разорвалась в клочья, а он этого не предвидел. Он должен был догадаться. Это было чертовски унизительно.

Когда рушатся наши смысловые и моральные